Дома все полки книжного шкафа заставлены подарками Маруси и подношениями бабушкиных учеников (точнее, их родителей). Даже книжных корешков видно не было! Мама Наташа – почитаемый в среде неуспевающих школьников репетитор по физике и математике – а поскольку лишних денег с отстающих она не брала, те пытались отблагодарить педагога памятными вещицами. Одна из них особенно запомнилась Виктории, потому что мама с папой хохотали над ней минут двадцать без перерыва – это была настоящая надгробная плита, но только маленькая. С проникновенной гравировкой – «Незабвенному учителю» и другими словами благодарности.
Эту плиту мама потом приспособила в качестве груза – когда солила грибы в ведре. Незаменимая оказалась вещь!
В отличие от плюшевых зверей.
Мама с Изидой вернулись ровно в тот момент, когда пассажиры рейса Екатеринбург-Хельсинки выстроились в очередь к выходу. Самолёт белел за окном, как обещание счастья.
Изида, счастливая без всяких обещаний, крепко прижимала к груди подарок бабушки Наташи – малахитового льва.
6
Из слова «Хельсинки» складывается не так уж много слов. Сель. Хек. Клин. Лес. Лис. Кисель (напиток, совершенно вышедший из моды). Линь. Нил… а впрочем, имена собственные нельзя. Иначе можно бы ещё и Нильса добавить. Синь. Вот и всё, пожалуй.
За иллюминатором она – синь. Небо ясное, голое.
После обеда стюардессы дали каждому пассажиру по шоколадке, и Виктория еле отбилась от того, чтобы съесть ещё и Марусину. Дочь обиделась, раскрыла книгу – будто бы читает, но страницы при этом не перелистывает. Книжка, конечно, фантастическая. Реальный мир не устраивал Марусю даже в литературе. Всё здесь придумано плохо, скучно, блёкло, ненадёжно и страшно. Утешает только мама, и то, что где-то существует другое измерение – там всё объемно, интересно, ярко, безопасно и по справедливости.
Мама Наташа с Изидой сидели через проход. Малышка впервые очутилась в самолёте, и, переполненная впечатлениями, уснула ещё на взлёте, сжимая в ладони каменного льва. Мама Наташа надела наушники и включила фильм на планшетнике – судя по испуганным взглядам соседки слева, циничный и кровавый. С недавних пор она других не признавала.
Мама Наташа очень изменилась в последние годы. Значительно сильнее, чем сама Виктория, и, тем более, Маруся. Когда литред слышит от кого-то, что люди, дескать, не меняются, её всякий раз берет злость – за одну руку, а вторую руку ей хочется протянуть автору этой банальности: пойдёмте, познакомлю вас со своей мамой! Разве такой она была шесть лет назад? А если заглянуть ещё дальше, в девяностые, в восьмидесятые… Ничего общего с этим дерзким седым тинэйджером, который, в отличие от дочери с внучкой, имеет аккаунты на фейсбуке, вконтакте и одноклассниках, единственный в семье водит автомобиль и ведёт себя так независимо, что и не снилось реальным молодым людям, по пояс увязшим в инфантильности. Разве что пирсинга и татуировок у мамы Наташи не было – зато она красила волосы в разные цвета, и покупала себе весьма легкомысленные наряды.