В 1878 г. в лондонском судебном зале развернулась «схватка» между художником Джеймсом Уистлером и критиком Джоном Раскином. Уистлер, которого заслуженно считают предвестником европейского импрессионизма, подал на одного из самых влиятельных и незаурядных критиков своего времени в суд за клевету. Раскин, отстаивавший до последнего права нового искусства, ставший на защиту прерафаэлитов (актуальных художников викторианской Англии), активно боровшийся за признание политического и социального измерения современного ему искусства, отказался признать в картине Уистлера «Ноктюрн в черном и золотом» произведение искусства, причем, что особенно важно для нас, произведение искусства, достойное оценки в 200 гиней (большую по тем временам сумму). «Ради самого мистера Уистлера, а также в защиту покупателя сэру Кутсу Линдсею не стоило бы брать на выставку в галерею (речь о галерее Гросвенор, в экспозиции которой была представлена картина. – А. А.) работы, в которых самомнение необразованных авторов так тесно граничит с неприкрытым мошенничеством, – писал Раскин в сборнике статей «Fors Clavigera» в июне 1877 г. – До этого я уже видел и слышал немало о дерзости кокни; но не смел предположить, что какой-то тщеславец попросит 200 гиней за то, что плеснул краской в лицо публике»[60].
«Ноктюрн» – это пейзаж, на котором изображен фейерверк на фоне ночного неба. Вихрь из черных и серых мазков здесь и там освещен оранжевыми, желтыми и белыми огоньками. Но это всего лишь догадки, которые можно почерпнуть из названия картины, потому что в остальном она мало чем отличается от абстрактных работ следующего, XX века. Лишь намек на глубину и едва угадывающуюся перспективу, почти неуловимые очертания фигуры на переднем плане намекают на какой-то сюжет. Словом, «Ноктюрн» был слишком необязательным, слишком стремительным, беспредметным и лишенным всякой видимой связи с реальностью для своего времени. И уж точно не соответствовал взглядам Раскина на современное искусство, которое должно было заниматься интерпретацией (а лучше критикой) современности, тем самым способствуя ее позитивному преобразованию. Несоответствие между задачами, поставленными картиной, и усилиями, которые были вложены в ее создание, вызвало у критика особое негодование. Известно, что одним из главных аргументов его адвоката в суде был тот факт, что Уистлер потратил на написание картины всего два дня – слишком короткий временной промежуток, не стоящий 200 гиней. На что художник отметил, что просит эту сумму не только за работу над картиной, но за весь свой жизненный и художественный опыт, что привел к ее созданию.