- Где теперь эта ваза? - спросил я.
- В Москве, в одном музее, - нехотя ответил Иван Иванович.
Вся мастерская завалена была болванками высыхающего дерева - свилистыми осиновыми чурбаками.
- А зачем осина? Для топки, что ли?
Пушкин снял с полочки и подал мне деревянный бокал с выточенным кольцом на ножке; кольцо это свободно передвигалось от донца бокала до тульи, но не спадало. Оно было мастерски выточено вместе с бокалом из одного и того же куска дерева.
- Какое дерево? - спросил Пушкин.
Я вертел бокал в руках, долго разглядывал его матовую полированную поверхность, излучавшую серебристый, перламутровый блеск, и не мог определить - что за дерево? Волокна почти не просматривались.
- А вы поглядите на свет, - Пушкин взял у меня бокал и поднес к лампочке.
И чудо! Весь бокал просвечивался алым пламенем, словно был отлит из густого розового стекла.
- Какое же это дерево? - спросил опять Пушкин.
Федин молчал и лукаво поглядывал на мастера.
- Не знаю, - сказал я.
- Осина! Это одна из самых красивых пород. В старину резали из осины и посуду, и брошки, и бусы, и церкви крыли осиной. Красивее крыши не было и нет.
Над верстаками, на полочках вдоль стен, как в музее, покоился старинный дедовский инструмент; и каких только видов и названий тут не было! И рубанки с фуганками всяких форм и размеров, и сверла, и фигурные наструги, и стамески, долотца и прямые лопаточками и загнутые ложечками, желобком... И ножовки, и пилы лучковые, пилы-пропиловочки, и лобзики величиной с серьгу. Дорогой инструмент, столетний, всевозможные клейма на нем, а больше все спаренное кольцо - знаменитая австрийская отметина. А посреди этого редкого великолепия, рядом с "буржуйкой", прилепился деревянный топчан, покрытый матрацем да ватным одеялом. Здесь жил и спал сам мастер. В изголовье на скамье стояли чайник, ведро и кастрюля с ковшом да кружка. Огромный пятистенный дом с резными божницами, шкафами, кроватями стоял пустым и заброшенным. Сам хозяин нисколько о том не печалился; лазил по шкафам и полкам, доставал нам всякие резные вещицы: то вазы, то шкатулки, то гербы, то образцы наличников. Все было вырезано, выточено изящно, любовно, не из корысти - вроде бы все это и ни к чему, а сработано так, ради забавы, от нечего делать.
Я узнал, что Пушкин окончил московское Строгановское художественное училище, и подивился тому, что он торчит здесь, в глухом углу.
- Оформители везде нужны. Поехали в Москву! Мы вас обязательно устроим.
Договорились" с Пушкиным встретиться в редакции "Известий" (я в то время работал там) и расстались.