Я выудила какую-то бумажку. Инструкция к лекарству. На французском. Что ж, прихвачу тоже с собой. Доминик переведет, не зря же она приехала изучать французский. Раз бумажка была в пакете с носорогом, она может иметь отношение к мальчику. Вдруг он болен и поэтому плакал?
Я в последний раз просмотрела мешок. Больше ничего ценного не обнаружила.
Я выбралась из контейнера и, снова оглянувшись, подошла к двери кафе. Она, конечно, была закрыта. Я тихонько постучалась. Бесполезно. Заперто, и никто не открывает.
Я глянула на дверь подъезда. Интересно, может, там еще одна дверь есть, внутри?
Я подошла к подъезду. Глянула на табличку и, подумав, набрала номер мадам Григорович. Она отозвалась мгновенно. Может, она снова дежурила у окна и видела, как я лазаю в бак?
– Кто там? – спросила она по-русски, с мягким, наверное, польским акцентом.
– Мадам, простите, это девочка, которая спорила с охранником «Багета».
– Я же сказала вам…
– Я знаю! Извините! Я не буду вас в это втягивать. Просто я хочу попасть в ваш подъезд. Там ведь есть дверь, которая ведет в кафе.
– Да, но…
– Не могли бы вы открыть мне? Пожалуйста.
Замок пикнул. Я потянула дверь на себя, скользнула в подъезд. Там было темно и прохладно. Вдруг сердце у меня зашлось так, что чуть не выскочило.
Что со мной? Чего я так испугалась?
Наверное, замкнутые стены подъезда так подействовали. Я вроде бы как в ловушке оказалась.
Я сделала глубокий вдох. Поднялась по ступенькам. Справа был лифт. Впереди дверь, которая, очевидно, вела в кафе.
Я постучала.
Вдруг мне пришло в голову, что, кроме охранника, Желтой Куртки и хозяйки кафе, могут быть еще люди, которые не хотят, чтобы кто-то видел мальчика!
Я отступила. Одно дело, если кто-то выскочит ко мне на улицу, где я всегда могу позвать на помощь, а совсем другое – столкнуться с ним тут, в закрытом подъезде, где неярко горит лампочка. Откроют ли соседи, если я заору? Или никто не обратит внимания?!
Что делать?
Я подумала и решилась. Плохо, конечно, нарушать свое же обещание, но…
Мадам Григорович открыла сразу, после первого звонка.
– Я так и думала, что вы подниметесь, – сказала она.
Ей было лет шестьдесят. Седые волосы убраны в пучок, на лбу очки. На ней был вязанный крючком светлый кружевной джемпер, бордовая юбка. На руке – браслет из янтарных камушков. Выглядела мадам так, словно готовилась к встрече со мной.
– Мне не хотелось бы с вами говорить, – она сказала это как-то умоляюще.
Словно мне надо было убедить ее в обратном.
И я сунула руку под свитер, нащупала нагрудный карман толстовки. Достала – нет, не инструкцию к лекарству, а портрет мальчика, за которым охотился Желтая Куртка. И показала его мадам.