– Вы можете пообщаться потом? – раздраженно спросила Анжела, – Серж, ты, кажется, приехал к папе, а не к… м-м-м…
– Да, конечно, – перебил ее Ботаник, – Гайчонок, подожди меня у подъезда. Я быстро. Только отдам книги. Пять минут.
Он отправился по коридору в комнату Генриха Андреевича.
– Пять минут! – гневно повторила Анжела ему вслед. – Уделить своему наставнику паршивые пять минут?!
– Уже ухожу! – проговорила я.
Анжела захлопнула за мной дверь, оглушив, наверное, всех соседей.
В следующий раз опять откажусь от чая. Наверняка он будет с мышьяком. Интересно, мне показалось или Ботаник положил на подоконник мотоциклетный шлем?
Ботаник действительно вышел из подъезда через пять минут. И он действительно сжимал в руках мотоциклетный шлем.
– Я тут не один, – смущенно кашлянул Ботаник, – я с другом.
Он указал куда-то мне за спину. Я обернулась и ахнула. При свете уличного фонаря у тротуара сверкал хромированным корпусом роскошный черный «Кавасаки».
– Твой?!
– Он старенький, – пробормотал Ботаник, – но зато у него объем 903, а не 400 кубических сантиметров, как у новичков.
Я качала головой, не в силах поверить своим глазам. Это не мотоцикл, это мечта!
– Моей фирме он обошелся меньше чем в две тысячи долларов, – продолжал оправдываться Ботаник, – сейчас не заметно, но при дневном свете видно, что у него рама поцарапана… И заводится не с первого оборота… Хотя, как говорят специалисты, если мотоцикл не заводится с «одного тычка»…
– Се-ре-га, – выдохнула я, – не превращайся опять в ботаника! Оставайся таким же шикарным мотоциклистом и…
Я подошла к мотоциклу и погладила его лакированный бок.
– И?
– И покатай меня на своей чудо-машине!
Ботаник улыбнулся и нацепил шлем. Когда мы уселись, он вытянул на себя какую-то штуковину, включил зажигание и ткнул пальцем в кнопку «старт».
– Тебе удобно, красотка? – спросил он, перекрикивая шум двигателя.
– Лучше не бывает!
– Тогда я отвезу тебя в одну забегаловку и накормлю жареной курицей!
– Ура! – завопила я и обняла Ботаника за пояс.
Я вопила от радости всю дорогу, пока мы летели по Ленинскому проспекту и мимо нас проносились сверкающие вывески магазинов и ресторанов. Это оказалось невероятным счастьем – вырваться из душной квартиры ученых-психопатов и мчаться, подставив лицо ветру, по центру Москвы.
– Ты хорошо знаешь Анжелу? – спросила я и откусила кусок жареной курицы.
Мы сидели с ним прямо на ступеньках забегаловки. Перед нами по Ленинскому пролетали машины. Огоньки их фар отражались на блестящем капоте Ботаниковой «Кавасаки».
– Конечно. Она же моя двоюродная сестра. Мы часто проводили лето на даче у бабушки, матери Генриха Андреевича. Дядя Генрих приезжал по выходным и занимался с нами языками. А после занятия заставлял меня говорить с Анжелкой по-английски. А ее – отвечать мне по-французски. Чтобы мы практиковали одновременно два языка.