– Если ты права и все окажется правдой, что мы должны сделать с творцами, если встретимся с ними там, где и предполагаем?
– Убить. И не «если», а «когда», Вера. Начни привыкать к этой мысли. Из-за твоего дара тебе убивать противников будет сложно, в этом тебе поможет Калеб.
– Не сомневайтесь.
– Также вам придется выполнять задания, которые будут так или иначе выгодны нашим отделениям и не выгодны Южному филиалу.
– Почему им нас просто не убить?
– Как повлияет смерть творца прошлых столетий, невозможно предсказать, они не рискнут. А относительно нас… Они так и поступят. Мы с твоим дедом останемся выполнять задания и решать насущные проблемы Лемнискату, пока вас будет бросать по всему миру. Нужно очень пристально следить как за окружением императора, так и за событиями в самой корпорации. Мы не можем знать все планы противника. Наши западные союзники будут делать то же самое.
– А что нам делать, когда мы будем возвращаться в свое время?
За чету Фордайс ответил Калеб:
– Жить своей жизнью и делать вид, что ничего не происходит. Они будут ловить на живца.
– Стратег, – похвалил дедушка.
– Не думала, что Лемнискату нами рискнет, – удивилась я.
– Ей придется. В противном случае мы все умрем.
* * *
Калеб остался у нас ночевать, а утром мы вылетели в Цитадель. Первые задания у нас были в зоне Евразии. Из-за всего происходящего я сильно нервничала и лишилась уверенности в себе. Получится ли у нас осуществить задуманное? Ведь это такая ответственность.
Но, посмотрев на Калеба, невозмутимо сидящего рядом, я чувствовала, что могу свернуть горы. И новая мысль: сработаемся ли мы в паре? Ведь наверняка будут отправлять вместе, чтобы прикрывали друг друга.
– О чем думаешь?
Посмотрев на Родригеса, я перевела взгляд на табло автопилота.
– А ты не можешь чувствовать меня?
– Неужели ты наконец-то созрела для того, чтобы поговорить о нашей особенности?
– Особенности? Пожалуй.
– Нет, я не могу тебя чувствовать. Я ощущаю все твои сильные эмоции и могу мысленно разговаривать с тобой. И опять же, не понимаю, чем этот разговор отличается от обычного мыслительного процесса. Словно я на уровне инстинктов переключаю волну. А как у тебя?
– Я ощущаю тебя так же, как и остальных творцов, не только сильные эмоции. До того, как мы встретились, я вообще не предполагала, что ты существуешь. Я не понимаю, почему именно мы?
– Ты же все знаешь о творцах, – заметил Калеб.
– Да. Но что касается нашей истории, у меня нет ответа. Есть ощущение, словно я что-то забыла и не могу вспомнить, но когда думаю об этом, мысль ускользает.