— Рассольчику принял?
— Целую кружку.
— Ну и ладненько. Полегчало?
— Да, есть немного... Наталья Гавриловна, а что, Андрей точно в тюрьме сидел? — ещё не теряя надежды на отрицательный ответ, спросил Герман.
Тёща замерла, потом, уронив голову и рассыпав щупальца своих волос по столу, с трудом выдавила:
— Да... полтора года... вышел по амнистии. — Затем, минуту помолчав, добавила: — Нет у него судимости, сняли.
Герману становится жалко эту пожилую женщину, и всё же он деликатно выспрашивает её о деталях уголовного дела.
— Ладно, Наталья Гавриловна, что было — то было... Обидно, конечно, но что теперь делать... Идите спать, ещё час-другой подремать можно.
Оставшись один, Герман затягивается сигаретой, тупо и беззлобно смотрит на таракана, рысцой выскочившего на середину стола.
— Что, друг, тоже с бодуна... вали отсюда, пока я добрый! — шепчет насекомому удручённый Герман, не желая начинать новый день с убийства. — Хрен мне теперь, а не учёба, — обращаясь сам к себе, продолжает он, теребя авторучку над ставшей в одночасье ненужной анкетой.
В конторе Герман первым делом зашёл к Юрке. Тот уже сидел в окружении бумаг. Ничто не напоминало о вчерашнем междусобойчике. Рассада с лимонами стояла на подоконнике, зелёное сукно письменного стола было очищено от пепла и хлебных крошек. В воздухе специфически пахло фиолетовыми чернилами и крепким одеколоном. Ветеран-афганец часто макал деревянную перьевую ручку в хрустальную чернильницу с крышечкой и аккуратно заполнял картотечный лист из плотной лощёной бумаги. При появлении Германа он осторожно промокнул бланк и повернул его обратной стороной.
— Извини, я ничего не видел. Я по поводу вчерашнего... Прочёл записку? — поприветствовав друга, начал Герман.
— Прочёл. Нет проблем. Сегодня же зайду в отдел кадров, похлопочу. Звонил своим в Москву, — продолжил он, — «Каскад» будет дислоцироваться в провинциях до конца года. Замена в феврале.
— А что «Зенит»?
— Всё, мы своё дело сделали, власть поменяли, теперь «Каскад» разгребает.
— А эти, с «Каскада», тоже боевики?
— Да, большинство окончили КУОС, недостающих наскребли по территориальным управлениям.
— Я-то им подойду?
— Почему нет? Инструктор по огневой и рукопашной... Лучше не бывает.
— Юрка, ну ты знаешь, по огневой — куда ни шло, а рукопашный бой — это по разнарядке... Характера-то я не драчливого. В морду по пьяни и пару приёмов — не больше.
— Годится! Там и похлипче тебя есть. Главное — пить ты умеешь!
— А как же... с такими-то учителями!
Приятели ещё потрещали минут десять, пока не начался обычный для оперработника шквал звонков.