— Прошу, скажите суду свое полное имя.
— Ада… — она запнулась. — Ада Маргарет Воан. — Маргарет в честь матери.
Судебный служащий зачитал обвинение: «…в Центральном уголовном суде, корона против Ады Воан… по обвинению в незаконном убийстве Стэнли Джона Ловкина в ночь на 14 июня 1947 года…» Потолок будто стал ниже, стены напирали. Ада чувствовала себя маленькой, хрупкой, она исподволь разглядывала зал: судья на высоком сиденье, присяжные на скамьях, мистер Уоллис внизу и там же мистер Харрис-Джонс, обвинитель, с самодовольным видом, словно он уже выиграл дело. Харрис-Джонс был постарше Уоллиса, поопытнее, это сразу было видно по тому, как он раскачивался на каблуках и каким небрежным жестом поправлял мантию.
Озноб по коже, ноги ватные, ей нужны подпорки, иначе она не устоит. Теперь Ада поняла, что значит фраза «сила закона». Это не легавый, что тащит тебя в полицейский фургон, вам лучше проехать со мной, мисс, но вся мощь правосудия, когда она обрушивается на тебя и перемалывает в пыль. Ада подняла глаза к окнам, чтобы увидеть землю, и небо, и горизонт между ними, но окна находились слишком высоко, и увидела она лишь зеленоватую муть, что клубилась, подванивая сажей, по переулкам вокруг башен Сити.
— Признаете ли вы себя виновной? — спросил судья.
Ответить «да» и покончить с этим, вернуться в камеру. Но тогда ее повесят. Нет, такого подарка Стэнли Ловкину она не преподнесет. Ада поборется за свою жизнь. Ей не впервой. И она везучая.
— Не виновна, — тихо сказала Ада.
— Громче, — потребовал судья.
Звук тонул в этом зале, его нужно усилить. От диафрагмы, вспомнились ей уроки речи у мисс Скиннер. Можно выглядеть павой, но если щебечете, как воробышек, кто примет вас всерьез?
— Не виновна. — Четко, раздельно.
Судья повернулся к мистеру Уоллису.
— Не виновна в убийстве, но виновна в причинении смерти вследствие провокации, — уточнил мистер Уоллис.
— Благодарю вас. — Судья записал что-то в блокнот. Золотым пером. Такое стоит, наверное, фунт иди два. — Весьма необычная линия защиты. — Судья покосился на Харрис-Джонса. — Полагаю, вы ознакомили обвинение с законом о провокациях.
— Да, — подтвердил мистер Уоллис.
Затем судья обратился к присяжным:
— Присяжные должны решить, была ли обвиняемая спровоцирована настолько, чтобы утратить самообладание, то есть до потери разума. Как правило, — судья сделал паузу, медленно обвел взглядом присяжных, посмотрел на Аду; та, опустив голову, теребила заусенец, — как правило, о провокации заходит речь в следующих случаях. — Он поднял ладонь, широко расставив пальцы: — Первое, внезапное обнаружение растления сына содомитом. — Судья глубоко вздохнул и согнул указательный палец. — Второе, внезапное обнаружение измены жены. — Судья крепко сжал губы, загнув средний палец. — Далее, третье, незаконный арест англичанина и, наконец, четвертое, дурное поведение близкого родственника. — Последние слова он произнес на одном дыхании, почти нараспев, его голос поднимался все выше и выше, а безымянный палец и мизинец согнулись одновременно. После чего судья опять воззрился на мистера Уоллиса.