— Не могу задерживать, — с некоторой обидой в голосе сказал домоуправ, — служба, она есть служба.
Они снова прошли двором, занесенным снегом, и Белов подумал, что не все, видимо, так гладко у Феликса Мартыновича, во всяком случае с благоустройством.
— Слушай, младшой, — поинтересовался Никитин, — а сколько твоему Наполеону лет?
— А вы сколько дадите?
— Полтинник, не больше.
— Семьдесят четыре, — участковый засмеялся, довольный произведенным эффектом.
Они вошли в подъезд дома, поднялись на второй этаж.
— Начнем с третьей квартиры, — сказал Белов, — чтобы все натурально было.
Участковый повернул звонок, он хрипло брякнул за дверью, и она распахнулась, словно кто-то специально ждал их прихода. Из квартиры выскочил мальчишка лет десяти в зимнем измазанном пальто и красноармейском шлеме со звездой. Чуть не сбив с ног участкового, он стремительно бросился по лестнице.
— Витька, паршивец, только вернись домой, уши оборву, — крикнула в темноте коридора женщина.
— Ах, Гусева, Гусева, передовая работница, а с сыном справиться не можешь.
— А твое какое дело, Антоныч, я женщина трудовая, сын мой не хулиган. Ращу его, между прочим, без отца, который вместо тебя на фронте воюет да вместо твоих дружков.
Белов даже в полумраке лестницы заметил, как мучительно покраснело лицо участкового. Он хотел что-то ответить, но махнул рукой и отступил в сторону.
— Ты, гражданка, — шагнул к дверям Никитин, — нас своим мужем-фронтовиком не кори и на младшего лейтенанта не кати бочку. Ему возраст вышел тихо на пенсии чай пить, а он пошел вас от шпаны защищать. А что нас касается, то я под Тулой трижды ранен был, а товарищ мой — под Москвой. Стыда у тебя, гражданка, нет.
Никитин с силой закрыл дверь. Так, что грохот прокатился по подъезду.
— До чего же подлый народ бабы, — плюнул Никитин. — Пошли дальше.
Дверь в квартире пять открыл старичок в вязаной теплой кофте. Белов сразу не понял, ему показалось, что он смотрит на них тремя глазами, только потом он сообразил, что на лоб старичок поднял окуляр, которым пользуются часовщики.
— Здравствуйте, Петр Степанович, — участковый приложил руку к шапке, — как у вас с паспортным режимом, живут ли посторонние?
— Я, старуха да сосед Сергей Викторович, работник военкомата.
— Значит, посторонних нет, а вы что, часы чините?
— Знаете, Алексей Антоныч, хорошему часовщику, даже ушедшему на покой, всегда найдется работа.
— Ну, работайте, работайте.
Теперь оставалась седьмая квартира. Ради нее они и пришли в этот дом, ради нее разыгрывали комедию, чтобы никто не заметил их заинтересованности в некой вдове крупного инженера, а ныне хиромантке на пенсии Ольге Вячеславовне.