— Да, сэр, — подтвердил Джеймс. — Я мог бы остаться в семейном бизнесе, но всем распоряжаются мои старшие братья, и мне с ними тесно. Мало места для меня и моих идей.
— Ты мог бы работать у папы, — вмешался Ричард. — Правда, па?
Все засмеялись. Было ясно, что Ричард восхищался новым другом.
— Пожалуй, — засмеялся папа.
— А вы как думаете, Сильвия? — В глазах Джеймса сверкали веселые искорки.
— Что я могу сказать о ваших планах? И почему вы советуетесь со мной?
— Джеймсу всегда интересно узнать, что думают о нем красивые девушки, — пошутил другой студент. — Это одно из его особых качеств.
— Вот спасибо! — с усмешкой запротестовал Джеймс, ткнув приятеля локтем в бок. — Что бы я делал без твоей помощи?
Я украдкой посмотрела на папу, но ничего по его лицу не поняла. Кажется, мы обсуждали проблемы кормов, и его интересовало только это. Я‑то ожидала от него более внятной реакции на то, что с его дочкой так откровенно флиртовали прямо при нем. Это меня озадачило.
Я убрала посуду и после безуспешной попытки уложить Ричарда в постель ушла к себе. Мужчины пили кофе и беседовали у огня. Я делала вид, что занимаюсь уроками, а на самом деле подслушивала. Мне хотелось знать, что говорит Джеймс и скажет ли он что–нибудь обо мне.
Разговор вскоре перешел на политику, и голоса сделались громче.
— Я не могу поверить! Этот ничтожный человечек! — гремел отцовский голос.
— Он прав, Джеймс. Прояви разум. Вспомни про Олимпийские игры, — добавил другой студент.
— Берлин побелили–подкрасили перед играми. Ты знаешь это не хуже меня. — Джеймс говорил тихо, но внятно и страстно. — Какой позор. Фиговый листок, надетый ради людей, которые охотно мирятся с обманом, потому что все мы боимся новой войны.
У меня замерло сердце. Новая война? Дрожащими руками я сжала учебник по математике. Не может быть. Германия была так далеко, и никто не хотел ввязываться еще в одну войну.
— Но ведь в Первую мировую войну за Германию погибли двенадцать тысяч евреев, — запротестовал папа. — Власти об этом наверняка помнят.
— Хотелось бы верить, сэр, — ответил Джеймс. — Но боюсь, что у меня не получится. Вспомните Нюрнбергские законы. Они были приняты год назад, и посмотрите, что уже произошло.
— Это строго экономическая проблема, — заявил второй студент. — Скажите ему, мистер Бергстром. Когда у них поднимется экономика, влияние нацистов уменьшится. Гитлер долго не удержится. Все его бредовые речи насчет евреев — как он может оставаться у власти, изрыгая из себя такую безумную чушь. Он говорит как сумасшедший.
— Сумасшедший, которого с восторгом слушает большая страна, — возразил Джеймс. — Вы слышали по радио его речи?