Илья очень хорошо знал, на что способен такой стрелок. Такому ничего не стоило попасть в подброшенный дирхем или в центр любой из чешуек панциря с сорока шагов.
А сейчас меж ними – дюжина. И – ни кольчуги, ни панциря.
Увидавший Илью Голубь прыгнул, едва не сбив человека с уздечкой (но тот все же успел увернуться), и встал рядом, готовый сражаться хоть с кем, лишь бы заедино с хозяином-другом.
Все трое засмеялись. Одобрительно.
– Я хочу этого коня! – по-хузарски воскликнул человек с уздечкой звонким молодым голосом.
– Зато он тебя не хочет, Акиба! – заметил тот, что спрятал саблю.
На Илью они не обращали внимания. Равно как и на сбившихся в стороне старейшин.
Солнце всходило, подкрашивало розовым облака.
«Хороший будет день», – подумал Илья.
– Захочет, – пообещал Акиба. – Он просто еще не знает, что его настоящая любовь я, а не этот рус.
– Мне убить руса? – спросил тот, кто с луком.
– Не спеши, Стриж, – ответил Акиба. – Пусть попрощаются.
– Если ты его убьешь, об этом могут узнать, – заметил второй. Этот был не хузарин, на угра похож. – Рус молод, но смотри: у него не только конь хорош, но и меч. Его отец может оказаться важным человеком. Убьешь его – и наживешь опасных врагов.
– Никто не узнает! От кого? От этих? – Акиба махнул уздечкой в сторону старейшин. – Кто их будет слушать!
– Там еще законник судеревский и его дочка.
– Законника – в землю, а дочка – хороша! – Акиба засмеялся. – Хочешь ее, Режей?
– Я предпочту серебро, – сказал угр. – Говорили, она – девица. Тогда лучше ее продать. Да подальше, чтоб не узнали.
– Как скажешь, – согласился Акиба. – Но коня я продавать не стану.
«Они меня убьют, – подумал Илья. – За такого коня, как Голубь, я бы и сам убил. Но если кто-то из наших узнает коня… Я не завидую этому Акибе».
– Хочешь моего коня? – спросил он по-хузарски. – Докажи, что ты его стоишь!
– Ого! – воскликнул Акиба весело. – Рус знает наш язык! Это хорошо! Тогда ты оценишь мою щедрость. Я даю тебе время, чтобы попрощаться с конем и помолиться своему Христу. Не каждый был бы так щедр, но у меня сегодня счастливый день: я обрел богатство и будущего верного друга, – он указал на Голубя.
– У меня есть брат, – сказал Илья. – Он тоже хузарин. Он говорит: всё, что можно сказать о воине – он умрет.
– Мудрая мысль, – согласился Акиба. – Но не новая. Как зовут твоего брата, который повторяет чужие слова, прислуживая русам?
– Прислуживая? – Илья засмеялся. Смеяться было больно, но представить Йонаша прислуживающим…
– Его зовут Йонах бар Машег! Ты недостоин…
И тут Илья боковым зрением засек, что рука стрелка опустилась. На вершок, не более, но даря Илье целое мгновенье…