– И как же это ромей тебе сказал? – спросил Илья, выпив положенное. – На пальцах показал?
– Зачем на пальцах? Акиба по-ромейски хорошо говорит. А этот, который на печенега похож, тоже не хуже тебя болтает. Он, кстати, и не печенег вовсе, а из угров.
«Я угадал», – подумал Илья.
Значит, двое говорят по-ромейски. Что это значит?
Что хузары здесь – не удивительно. Ока как-никак в Итиль впадает, а это исконно хузарские земли…
Были. До тех пор, пока великий князь Святослав Игоревич не прошелся по ним разгневанным туром.
Однако сейчас там, в хузарской столице, и не поймешь, кто властвует. Машег со своей родней давно в Тмуторокань перебрался, а ведь было время, когда Машег в Хузарии наместником княжьим был.
В общем, что хузары здесь, на Оке, – это не диво. А вот то, что они по-ромейски говорят, очень интересно. Не исключено, что не просто так здесь эти хузары.
О ромеях и том, как у них всё устроено, Илья знал много. А как же иначе, если батя его – спафарий, то есть меченосец империи. Знал и то, что главный из приближенных императора, именуемый логофетом дрома, рассылал людей по всем землям, чтобы те были глазами и ушами империи. Но даже если Акиба со своими и были такими засылами Византии, что проку Илье от этого знания?
Что ж, живой, и ладно.
– Долго я тут… валялся с тех пор, как нас убить пытались?
– День, ночь и еще полдня, – ответила Залка и, наклонясь, поцеловала Илью в запекшиеся губы. – Спаси тебя Бог! Снова ты нас отбил! И что хузары эти твоими друзьями оказались.
– Ты тоже хороша была, – улыбнулся Илья, вспомнив. – «А ну вон отсюда!» Эх ты, дева-воительница.
Залка смутилась, даже порозовела:
– Есть-то будешь?
Илья поел каши и уснул.
Проснулся уже к вечеру.
Залка опять была рядом.
И не одна.
Тут были и тиун, и ромей, и хузары с угром.
А еще в доме очень вкусно пахло. Жареным мясцом. И не просто мясцом, а с лучком-чесночком, и даже со специями. И хлебом свежеиспеченным. Рот Ильи вмиг наполнился слюной.
– Очнулся, богатырь? – по-хузарски поинтересовался Акиба.
– Твоими молитвами, – проворчал Илья, приподнимаясь. Получилось, кстати. Чувствовал он себя не так уж плохо, как оказалось. И рана на шее почти не болела. Так, чувствовалась.
– Не моими, вот его. – Акиба кивнул на второго хузарина. – Жрать хочешь? Мы тебе печенку медвежью принесли. Будешь?
– Я всё буду, – заявил Илья, садясь на лавке.
– Вот это сначала выпей! – сунулся к нему с кружкой ромей.
Илья понюхал… И вернул кружку монаху.
– Позже, – сказал он по-ромейски. – От этого варева в сон клонит, а я сначала поесть хочу. И с людьми добрыми поговорить.