Князь-воевода замешкался, опоясываясь, и потому Лиска вышла из палаты первой.
…И сразу кто-то – цап за ее за грудь! Да больно так, что Лиска вскрикнула.
– Ай, телочка какая! – Здоровяк-дружинник, кудрявый, с молодой, редкой еще бородкой, лыбился во все зубы. – А пошли со мной…
Куда именно звал ее молодец, Лиска так и не узнала. Сбоку что-то мелькнуло, и дружинника шваркнуло об стену.
Он тут же вскочил, хватанул рукоять меча…
Но тотчас выпустил и зарозовел скулами, будто девица на морозе.
Лиска оглянулась. Позади стоял князь-воевода и потирал кулак.
– Понял? – спросил он парня.
Дружинник закивал быстро-быстро.
– Да не то ты понял, – с досадой пробасил князь-воевода. – Елисавета Илью спасла. Билась за него оружно. А ты… Эх!
Лиска глянула на дружинника, а тот уже не розов был, а красен, как бурак. И глядел на Лиску будто пес, сдуру тяпнувший хозяина за руку.
– Винись, – разрешил князь-воевода, и дружинник согнул спину в поясном поклоне и уже снизу, в пол, пробормотал:
– Прости, девица красная, не знал, не ведал! Прости дурня, я уж за обиду отдарюсь, ты не думай…
– Прощаешь ли? – строго спросил князь-воевода.
– Да чего там, – пискнула Лиска. – Прощаю, а как же.
Молодец разогнулся, но не сразу. Сначала взял Лискину руку… и поцеловал. Как боярыне! Тут уж и Лиска зарделась.
«Хороша девка, – подумал Сергей Иванович. – Как пряник медовый! Так бы и укусил!»
Может, и «укусил» бы. Раньше. Теперь – нельзя.
– Пошли, Елисавета, – сказал он. – Со мной пошли, а то еще кому после… виниться придется.
– Да ты только скажи, батько, я за нее любому бошку скручу! – влез дружинник, но князь-воевода перебил:
– Рот закрой! Ты для чего тут стоишь? Девушек позорить или покои мои стеречь? Вот и стереги! Как-нибудь без бошкокрутов обойдемся.
Киев. Гора. Вести дурные и добрые
– Спускать нельзя, – твердо произнес Богуслав. – И требовать княжьего суда, я думаю, тоже. Если наш род не может сам наказать обидчика, чего мы тогда стоим? И, бать, я уверен: будь здесь Артём, он сказал бы то же самое. И Йонах.
Это уж точно, подумал Сергей Иванович. Йонах, сын Машега, решал такие вещи просто: стрелой в брюхо.
– Смерть, – сказал Духарев, – вещь необратимая. Семирад нам, безусловно, не друг. Но о том, что он стоит за нападением на Моров, нам известно только со слов Ильи.
– Ты сомневаешься в том, что сказал Илюха? – удивился Богуслав.
Сергей Иванович покачал головой. Даже если бы он сомневался, теперь у него была прорва доказательств. Вернулся Развай. И пригнал с собой целую толпу «доказательств».
Лесовики задержались на ночь в Морове, обжираясь княжьими запасами, упиваясь медами и пивом, услаждаясь пленными женщинами. Только к полудню следующего дня они кое-как собрались, погрузили на возы добычу, собрали полон…