— Велика-ан, — протянул старик. Пальцы его постукивали по бочке, проверяя, сколько там осталось жидкости. Хватит ли ещё на пару кружек или нет? — Слишком много в последнее время таких великанов развелось на дорогах священной матушки нашей Римской империи. Согбенных, просящих милостыню, слепых или глухих… твой великан хотя бы честным трудом зарабатывает себе на жизнь.
— Эдгар говорит, что всё это благодаря молитвам.
— Святые благоволят к убогим. Впрочем, это всегда было так. Вот к воинам, вся жизнь которых прошла в походах, не благоволит теперь никто. Только и остаётся, что поминать добрым словом древних небесных покровителей, которых вытеснил с небес ашкеназский громила с бородой. Все вокруг только и твердят, что о помиловании и мирном сосуществовании. «Святая империя» — говорит король. Ха! Было время, мы не пахали землю, а добывали свой хлеб секирой. Римские воины, если сказать честно, были посредственными вояками. То знак, что даже война может наскучить и превратиться в тусклую кашу.
Ева хотела сказать, что только сегодня они с Эдгаром пробовали премерзкую кашу собственного её приготовления, но осеклась, сообразив, что обращается старик уже не к ней, а к кому-то из сидящих вокруг.
— Ходят слухи, что на севере собирают поход на восток, — сказал один из клиентов Эдгара. У мужчины не было руки до локтя, и Ева исподтишка изучала кутью в звёздочке старых шрамов. — Храм Господень разрушен, сарацины лютуют, унижают паломников и позволяют себе высказывания в адрес папы и императора.
— Пускай сами разбираются со своими храмами, гробами и императорами, — сказал старец. — Мы уже своё отвоевали. До сих пор зализываем раны, как побитые псы.
Мужчины обменялись долгими пристальными взглядами, а потом расхохотались, стуча ладонями по столу.
Как только смех затих, Ева, несколько раздосадованная тем, что не до конца поняла этот обмен репликами, спросила:
— У вас можно будет переночевать?
— Здесь, вообще-то, очень рады чужакам, — сказал старец. В его желудке клокотала брага — каждая третья кружка из тех, что наполнялась из бочонка, была его собственной. — Особенно если они оказываются настолько щедрыми, что делятся с нами своим добром. Можно сказать, мы взимаем скромную плату за осмотр достопримечательностей… Но вам не повезло. Дело своё твой папаня знает хорошо, поэтому мы выпроводим вас отсюдова как можно скорее.
Его недавний собеседник увлечённо терзал бычью кость, ухватив её единственной оставшейся ручищей, такой огромной, что кулак мог вполне сравниться с эдгаровым. Но глаза его внимательно наблюдали за лицами и ходом разговора. Сосредоточенно жуя, он сказал: