— Обед был превосходным, мистер Сандау. Теперь, если позволите, я хотел бы обсудить дело, по которому я прибыл сюда.
— Тогда давайте перейдем наверх. Там мы сможем подышать свежим воздухом.
Мы встали из-за стола, захватив с собой наши бокалы, и я повел его к лифту.
Пять секунд спустя лифт доставил нас в сад на крыше, и я жестом пригласил усаживаться в шезлонги под каштанами.
— Здесь вам удобно?
Он кивнул и опустился в шезлонг. Сумерки дышали прохладным бризом.
— Это врезается в память и впечатляет, — проронил он, оглядывая погруженный в тени сад. — Вы умеете удовлетворять все свои прихоти.
— Та прихоть, в которой мы сейчас находимся, рассчитана на полную маскировку места при разведке с воздуха.
— О, об этом я даже не подумал!
Я предложил ему сигару, от которой он отказался. Поэтому я закурил сам и поинтересовался:
— Итак, о чем вы должны были со мной поговорить?
— Вы согласитесь отправиться вместе со мной на Землю и встретиться с моим начальником?
— Нет. На этот вопрос я ответил уже дюжину раз в дюжине писем. Земля вредно действует на мою нервную систему. Такое потрясение мне уже не под силу. Поэтому я и живу здесь. На Земле слишком тесно, там полно бюрократов. Это совершенно нездоровое место и страдает к тому же от такого количества массовых психозов, что их не перечислишь. Что бы ни хотел мне сказать ваш начальник, вы можете сказать вместо него, а я отвечу вам, и вы передадите ему ответ.
— Обычно, — произнес он, — такие вещи решаются на уровне отдела.
— Мне очень жаль, и поэтому я готов, если потребуется, оплатить кодированную курьерграмму отсюда на Землю.
— Ответ слишком дорого обойдется Департаменту. Бюджет, вы меня понимаете.
— Ради Бога, я оплачу и ответ! Только прекратите забивать мне почтовый ящик этими письмами, которые до сих пор странным образом именуются почтой наземной доставки.
— Нет! Ни в коем случае! — В его голосе зазвучали панические нотки. — Прежде подобным образом никогда не поступали. Человеко-часы, затраченные не решение вопроса об оплате вашего ответа, окажутся слишком дорогостоящими!
Я глубоко вздохнул о твоей судьбе, мать-Земля. Что за чудесные создания оккупировали тебя? Вот правительство — оно рождается, сторожит границы, потом наступает пора затвердения, специализации, рождаются слои управления и цепи команд. Да-да, об этом говорил еще Макс Вебер. Он считал бюрократию неизбежным результатом эволюции всякого учреждения, и он думал, что это хорошо. Если считаете нужным, после последнего слова поставьте запятую, добавьте восклицание «Боже!». Потому что в истории любой бюрократии наступает время, когда система начинает пародировать саму себя. Вспомните, что сотворила застрявшая машина громадной Австро-Венгерской империи с Кафкой, а русская — с Гоголем. Бедняги, они потеряли разум. И вот теперь я видел перед собой человека, выжившего в общении с бесконечно более сложной структурой. Это указывало на то, что его умственные способности находились на уровне ниже среднего и он эмоционально уравновешен, или наоборот: что он был мазохистом с железной волей. И поэтому, мать-Земля, я внутренне рыдал о тебе в тот момент грандиозного парада, называемого Время: мимо проходят клоуны, и все знают, что где-то внутри их сердца навеки разбиты.