— А где вы сами живете? Вы москвич?
— Нет, не москвич, дом у меня далеко.
— А-а, понимаю! В Израиле? В Америке? А здесь по бизнесу! Ой, хотя какой бизнес?!
— Вы только с Андрюшей год в монастыре провели. Наверное, вы историк, исследователь? — Павел Ильич промолчал. Да, кстати, что за деньги вы мне сунули, откуда они у Андрюши? — она перегнулась через спинку дивана, открыла сумку и вынула сверток. Оттуда выпала толстая пачка стодолларовых купюр. Саша испуганно замерла.
Павел Ильич взял в руки свою сумку и вынул из нее три небольшие картины, выполненные на дереве, но с использованием современных красок и какой-то необычной техники. Эти то ли иконы, то ли картины написаны были с потрясающим мастерством и вызывали почти осязаемое чувство тоски и боли.
На одной из них был изображен апостол Петр; он запутался в своей рыбацкой сети, ячейки которой заполнены отвратительными гадами с лицами людей. Петр в ужасе пытается бежать от них за безнадежно удаляющимся от него по водной глади Иисусом.
На другой картине сам Иисус пытается вырваться из загона, сделанного по образу и подобию тернового венца, но и снаружи, куда он рвется, концентрическими кругами расположены такие же терновые загоны, а вся земля до горизонта безжизненная пустыня.
И наконец, на третьей картине был изображен апостол Павел, закрывающий лицо руками от пламени костра, на котором горит человек в шутовском колпаке, вероятно, Джордано Бруно. Судя по выражению Сашиного лица, от нее не ускользнуло явное портретное сходство персонажа с ее странным новым знакомым.
— Я вам сказал еще в поезде, что познакомился с Андрюшей в одной из, увы, немногих в Москве столовых для неимущих. Я зашел посмотреть, как поставлено это дело, а он был там волонтером и устроил прямо в помещении столовой небольшую выставку своих картин. Я купил все, и он поехал со мной организовывать еще одну столовую в монастырь молчальников. Настоятель давно пытался приспособить под это старую трапезную, но не было спонсоров. Там Андрюша принял обет молчания, там и умер. Я не только не давил на него ни в чем, но и не знал даже, что он не уведомил о своем отъезде самых близких людей. Мне не известно, почему он так поступил, но болезнь есть болезнь, тем более такая, не судите его. А что касается денег, то они ваши. Если есть еще какие-то наследники, которым это может принадлежать по праву, то отдайте им их долю.
— Не понимаю! Андрюша, безусловно, был очень талантливым художником, но сколько же здесь денег?
— Я заплатил по двадцать тысяч долларов за каждую.
— Они же не могут столько стоить!