Павел Ильич обвел руками компьютер, сканер, копировальную машину и направил ладонь на старика. Тот поклонился благодарно, но, вздохнув, выразил свое недоумение и неосведомленность в этой технике. Павел Ильич указал ему на несколько толстеньких брошюр с инструкциями. Старик согласно кивнул. Затем Павел Ильич вынул из-под койки «дипломат» и открыл его. «Дипломат» был заполнен пачками денег по сотне стодолларовых купюр каждая. Глаза старика выразили что-то похожее на ужас, но Павел Ильич подозвал его к окну и повелительным жестом указал на трапезную. Старик кивнул и вопросительно указал перстом на облупившиеся стены и полуразрушенную колокольню. Павел Ильич не согласился, снова махнул рукой в сторону трапезной и пристально посмотрел на старика. Тот покорно кивнул и, сделав шаг к Павлу Ильичу, прижался к его груди. Почему-то ему очень не хотелось, чтобы этот человек, гость, пробывший в монастыре чуть более года, уходил. Но сегодня умер бедный мальчик, с которым он пришел и за которым ухаживал, как за родным сыном, его старинные рукописи куда-то исчезли, и старик понимал, что гость уходит насовсем и вряд ли появится здесь еще когда-нибудь.
Павел Ильич с явным пренебрежением отнесся к процедуре погребения. Не дожидаясь следующего дня, он переоделся в джинсы, плотную хлопчатобумажную рубаху с короткими рукавами, собрал свои довольно длинные каштановые с проседью волосы в хвостик аптечной резинкой и отправился в путь. У ворот он обернулся к провожавшим его монахам, помахал им рукой и, пристроив поудобнее на плече свою объемистую сумку, двинулся к городскому автовокзалу. Со стороны этот коренастый бородатый человек с большим с залысиной лбом и седоватым хвостиком напоминал пожилого рок-музыканта, решившего вспомнить лихую юность и попутешествовать автостопом.
На автовокзале Павла Ильича вначале ждало разочарование: единственный вечерний рейс на Вологду был отменен в связи с отсутствием пассажиров. Кроме Павла Ильича ехать собиралась только одна девушка лет двадцати, которой тоже надо было в Москву. Об отмене автобуса им весьма нелюбезно сообщила женщина в окошке «Касса», причем ее почему-то в особенности прогневил хвостик Павла Ильича. Проокав себе под нос: «И ездют-то не пойми кто, то ли попы, то ли пидорасы, а мне тут сиди, со всякой поганью проезжей объясняйся!» она захлопнула окошко, закрыла будку и ушла.
Но не прошло и минуты, как к остановке подкатил обшарпанный красный «Икарус», и водитель весело крикнул из окна:
— На Варшаву есть кто-нибудь?… Остановки по нужде в Вологде, Ярославле и Москве.