Маурисьо. И что за память у бабушки! Чем меньше мы будем оставлять их вместе, тем будет лучше.
Бальбоа. А что вы теперь думаете делать?
Маурисьо. Ну, все, что полагается в таких случаях. Семейный вечер, интимные воспоминания, рассказы о путешествиях…
Бальбоа(тревожно смотрит на лестницу, понижает голос). Вы ничего не забыли?
Маурисьо. Не беспокойтесь. Где не хватит географических знаний, поможет воображение. Позаботьтесь, чтобы мы не очень долго засиделись, а то как бы чего не вышло. А после сегодняшней ночи — опасность позади.
Бальбоа(прислушивается). Тише!
Наверху лестницы появляется бабушка.
Ты одна?
Бабушка. Я ей не нужна! Она лучше меня знает дом.
Маурисьо. Ну, как твой маленький враг?
Бабушка(спускается). Правда, она прелесть. Ты умеешь выбирать! Особенно две вещи мне нравятся.
Маурисьо. Только две? Что же первое?
Бабушка. Она совсем свободно говорит по-испански! Разве она не из английской семьи?
Маурисьо. Да, понимаешь, родители англичане, но вот дедушка… дедушка у нее был испанец.
Бальбоа(спешит поддержать эту версию). Это же ясно, это все объясняет… Знаешь, язык детства, сказки…
Бабушка. Какое там детство, какие там сказки! Для влюбленной женщины родной язык — это язык ее мужа. Вот что мне нравится.
Маурисьо. Хорошо сказано! А второе?
Бабушка. Другое — и ты, думаю, не заметил, это есть у очень немногих женщин — у нее взгляд лучше, чем глаза. Ты обратил внимание?
Маурисьо(он и не догадывался об этом). Вот, говорил же я, что-то такое есть… Только не знал, что именно.
Бабушка. Ну, теперь знаешь. Приучайся замечать, ведь это все твое, мальчик. (К дедушке) Ты сказал ему?
Бальбоа. О чем?
Бабушка. Я знала, что ты не решишься. Но это необходимо… и лучше всего будет теперь, когда мы одни…
Маурисьо. Секрет?
Бабушка. Единственное, о чем я тебе не решалась писать. Та ночь… последняя… когда ты ушел… понимаешь? Дедушка не знал, что делать. Он себя не помнил.
Бальбоа. Пожалуйста, прошу тебя, не надо вспоминать о тяжелом.
Бабушка. Я так счастлива, что ты сумел встать на ноги… Но — мальчик, один, в целом мире… Если бы жизнь потащила тебя по другому пути… (С упреком дедушке) Кто был бы виноват? Дедушка никогда не решался признаться. Но в глубине совести, я знаю, он ни на один день не переставал просить у тебя прощения.
Маурисьо. Он поступил правильно. Никто не сделал для меня больше. Я стал человеком в одну ночь. (Крепко пожимает ему руку) Я благодарю тебя, дедушка.
Они обнимают друг друга. Бабушка облегченно вздыхает.
Входит Хеновева с подносом.
Хеновева. Немного перестоял. Зато как пахнет!
Маурисьо