Завернув за нее, он не увидел своего непослушного маламута, зато увидел черную машину с затененными стеклами. Машина стояла на пригорке за развалинами, как будто кого-то поджидая, и тут же стало ясно, кого именно.
Стоило только появиться Ивану Павловичу, как мотор взревел, и черный автомобиль устремился на него с явным и недвусмысленным намерением сбить, раздавить и уничтожить. Иван Павлович в ужасе закричал, неловко взмахнул руками и мысленно простился уже с жизнью… но тут его левая нога подвернулась, он утратил опору и покатился по скользкому откосу, свалившись в конце концов в глубокую зловонную яму, на дне которой в результате долгих осенних дождей образовалось небольшое озерцо.
Вода в этой луже была очень холодная и на редкость грязная, но не очень глубоко, так что Иван Павлович не утонул, да и не слишком сильно ушибся. Страдания его были скорее нравственными, нежели физическими: он остался жив, кажется, даже ничего не сломал, но здорово вывалялся в грязи и промок. Здесь же, на дне ямы, некультурные окрестные жители устроили внеплановую помойку, так что Иван Павлович лежал среди пустых пластиковых бутылок от иностранных лимонадов, упаковок от памперсов и женских прокладок, овощных очисток и жестяных банок из-под краски. Правда, нашлись в его положении и плюсы. Таинственная черная машина куда-то подевалась, не предпринимая больше попыток окончательно с ним разделаться. Немного выждав, несчастный коллекционер попытался встать на ноги и выбраться из ямы… однако это никак ему не удавалось: ноги разъезжались и соскальзывали по мокрой глине. Он снова плюхнулся в лужу и заплакал от унижения злыми солеными слезами.
Так прошло не меньше часа, и Иван Павлович постепенно смирялся с мыслью, что так и найдет в этой яме свою безвременную смерть и его хладный труп обнаружат здесь только весной. Он затих и больше не предпринимал попыток выбраться на поверхность. Его начала уже понемногу сковывать апатия, он безразлично прикрыл глаза… И вдруг что-то теплое ткнулось в его правую руку. Коллекционер вздрогнул и встрепенулся.
Рядом с ним стоял Белый Клык.
Вид у маламута был виноватый, но чрезвычайно довольный. Должно быть, беспородная кокетка все же уступила ему и подарила райское блаженство.
– Развратник! – из последних сил воскликнул Иван Павлович. – Сексуальный маньяк!
Белый Клык смущенно потупился и снова ткнулся носом в руку хозяина. Он как бы давал тому понять, что теперь не возражает и готов вернуться домой.
Иван Павлович пристегнул поводок, и маламут сделал то, что было его главным жизненным предназначением: он потащил хозяина вверх по глинистому склону, как сотни поколений его предков тащили тяжелые нарты…