– Селеста… – Рахим старался говорить строго, но его руки беспокойно двигались на ее бедрах. Он и не пытался оттолкнуть ее от себя. Ощущения переполнили ее, когда она почувствовала его эрекцию.
Селеста была взбудоражена так, словно перед ней сейчас стоял вовсе не тот человек, от которого она пыталась сбежать в Нью-Йорке. На лице Рахима мелькнул истинный ужас, когда он подумал, что кто-то бил ее.
Рахим хотел ее. Несмотря на то что ему почти удалось заглянуть за завесу тайны о ней, он все еще хотел ее.
Рахим был не похож ни на одного мужчину, которого Селеста знала прежде. Весь жар ее тела сосредоточился внизу живота и кружил ей голову. Она чувствовала себя опьяненной, изголодавшейся…
Селеста еще глубже вжалась в Рахима, встала на цыпочки и поцеловала его.
Мир вокруг взорвался.
Его рот – чудесная западня, поцелуй обернулся чистым безумием. Рахим завладел ею с первой же секунды. Его пальцы зарылись в густые волосы у нее на затылке, другой рукой он недвусмысленно притянул ее бедра.
Селеста наслаждалась каждой секундой происходящего. Рахим целовал ее до тех пор, пока она не задрожала всем телом. Она ощущала желание так остро, что это почти причиняло ей боль.
Селесте было недостаточно их близости. Недостаточно его поцелуев. Ей было не важно, дышит ли она все еще, есть ли земля под ее ногами. Рахим подхватил ее на руки, но единственное, о чем она могла думать, – еще один поцелуй, еще более глубокий, жаркий и страстный.
Своими длинными ногами Селеста обхватила бедра Рахима и застонала.
До встречи с Рахимом она не терпела чужих прикосновений. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что эта неконтролируемая реакция не распространяется на Рахима. Наоборот – теперь ей было недостаточно его ласк.
Селеста бы умерла от смущения, если бы он узнал это. Рахим не должен был уличить ее в неопытности. Селеста поняла, как сильно кружилась голова, только когда почувствовала опору. Рахим усадил ее на стол и наслаждался ее смущением, как изысканным блюдом.
– Выше.
Его голос был хриплым. И Селеста с удовольствием повиновалась его королевской воле. Он жарко поцеловал ее в губы и шепнул:
– Ну, держись.
Селеста даже не раздумывала над его словами. Она хотела, чтобы муж убедился в том, что она была именно той, кем считали ее все прочие, – блудницей. Изображать распутство гораздо легче, чем стараться быть самой собой.
Она откинула голову. Ее спина выгнулась так, словно она подставляла Рахиму свою грудь. Селесте лишь оставалось уповать на то, что это выглядело естественно. Так, словно она делала это уже сотню раз.