– Она серьезно пострадала во время лондонского блица Второй мировой, – шепотом ответил ей Ник, – поэтому ее отреставрировали. Но я могу показать вам кое-что действительно очень старое.
Он указал на ворота из двух арок, украшенные металлом. Сэмми фотографировала все, на что падал взгляд.
– Пойдемте.
Ник вывел ее на улицу, и они пошли по длинной аллее, конца которой, кажется, не будет никогда.
Через некоторое время Сэм не выдержала и попросила его остановиться.
Ник обвел рукой деревья:
– Эти платаны были высажены на аллее во времена королевы Виктории.
Они полюбовались садом пионов рядом с древней стеной и глициниями, свисающими с кованой изгороди.
– Удивительно, что такой сад расположен в самом центре города, совсем рядом с Темзой. Потрясающе. А я считала, что хорошо знаю Лондон.
– Многие люди не подозревают о существовании этого места. Здесь приятно погулять жарким днем. Если я не в суде, иногда прихожу сюда на ланч. Люблю посидеть и подумать над сложными юридическими вопросами.
Сэм заметила в стороне медного цвета солнечные часы с фигуркой Пегаса в центре.
– А почему Пегас?
– Он символ Иннер-Темпл. Говорят, это сделал Роберт Дадли.
– Возлюбленный Елизаветы Первой?
– Тогда он был ее шталмейстером. В середине шестнадцатого века он устраивал здесь рождественские гулянья, его последователи избрали для себя символом Пегаса. Поэтому он здесь.
– Красивые часы. Мне кажется, Дадли был мерзавцем, ему было удобно, чтобы жена упала с лестницы и сломала себе шею.
– Мы никогда не узнаем правду о ее гибели.
Сэмми помолчала.
– А вы бы стали защищать Роберта Дадли в суде, если бы его призвали к ответу за убийство супруги?
Ник задумался на несколько секунд.
– Если бы он просил, то да.
Сэм посмотрела на него очень внимательно.
– А стали бы защищать человека, будучи полностью уверенным в его виновности? – Этот вопрос действительно ее волновал. – Как можно защищать преступника?
Ник улыбнулся:
– Это первое, о чем люди спрашивают барристера. Во-первых, по закону, каждый человек невиновен, пока не доказано обратное. Во-вторых, любой гражданин имеет право на представительство в суде, и мы не можем ему отказать по причине личной антипатии или потому, что не верим в его невиновность. Барристер подчиняется закону и этике. Если мой клиент виновен, я не могу заявить в суде, что он невиновен, я также не имею право призывать кого-то к лжесвидетельству – за это следует наказание.
– Он мог бы уйти от ответственности?
– Эта работа обвинения, они должны доказать его вину. Суд обязан выслушать обе стороны, таков закон правосудия. Я же, как адвокат, забочусь о том, чтобы у моего клиента были равные права со всеми остальными подсудимыми.