Дерьмо (Уэлш) - страница 164
Сосредоточиться на Джилли из Бата я уже не могу. Я ее даже не вижу — в руке дряблый, бессильный, шелушащийся отросток. Раздираю ногтями яйца. Шутка — заебись! Ха, ха, ха. Заставляю себя не думать о том, кто мог это написать… Тоул, Леннокс, Инглис… нет, его не было целый день… может, тот недоделок в форме, который знает, с каким презрением я отношусь к неудачникам… Нет, нет… заставляю себя не думать о том, кто бы это мог быть, потому что, думая, как бы признаю, что они взяли надо мной верх.
Извини, друг, но Брюс Робертсон сделан из материала покрепче, его так просто не расколешь.
Неудачная попыточка!
Ха. Не вышло. Со мной Джилли… Джилли из Бата… ну… ну… давай же, сучка… слухи распространяет Леннокс… так, девочка, так, у тебя такие роскошные соски… хочешь, я их пососу и оближу… Тоул… ублюдок притворяется, что он выше всех, выше остальных… на хуй их всех, давай, Джилли… Роббо сделает тебе хорошо… держу пари, ты бреешь свою мышку… вот если бы еще стащила эти трусики… НАГЛЫЙ УБЛЮДОК ГИЛЛМАН! А я еще защищаю его! Нет, нет, здесь только мы вдвоем, я и Джилли, только она, только эта плоть… только ради меня… на хуй всех остальных, кто читает «Сан». Ты снялась для Роббо… это наш маленький секрет… наше тайное любовное послание… ну же, детка, возьми Брюса, прими его всего…
— Ну… ну…
Испускаю настоящий фонтан, и уже никто — никакие Тоулы и Ленноксы, Клелланды и Инглисы — не может остановить меня. Ебитесь в рот, придурки… Вам не справиться с Брюсом Робертсоном, завистливые мудаки, ИНСПЕКТОРОМ БРЮСОМ РОБЕРТСОНОМ!
Хорошо пошло…
После рождественского обеда в столовой, который оказался не так уж и плох (Айна приготовила индейку с гарниром), мы с Ленноксом решаем немного оторваться. Начинаем с пивка в Ложе, потом едем к Рэю и попадаем в пургу. Кокаиновую. Мы ослабели, и наркотик дает ощущение силы. Рассказываем Рэю о разговоре с Тоулом. Чувствуем, что несем лишнее, но остановиться уже не можем, потому что паузы тут же начинают заполняться непрошеными мыслями, и нам ничего не остается, как катить дальше. Но граффити в сортире сделаны не Ленноксом. Мы знаем, что будь это он, у него не хватило бы смелости смотреть нам в глаза.
— Знаешь, что он мне сказал?
— Нет, — отвечает Рэй, готовя очередную дозу.
— Он говорит: служба изменилась. А я говорю: как это?
— Вот мудак хуев!
— А он поворачивается и говорит… знаешь, что?
Рэй качает головой.
— Он говорит: ты сам выкопал себе яму и не надейся на свои связи, тебе никто не поможет.
— Это он о чем?
Леннокс медленно вдыхает, и глаза у него становятся большие и шальные. К таким глазам хорошо идут его усы. Леннокс-бандитто.