Глава 1. В водах двух океанов
Уже вторую неделю морской танкер класса «Афрафакс», под Панамским флагом, выйдя из Пуэрто-ла-Крус, шел в открытом океане.
Движительная установка мощностью в десяток тысяч киловатт исправно выдавала двенадцать узлов[164], в чреве судна покоились восемьдесят тысяч тонн сырой нефти.
Команда танкера, состояла в основном из, цветных, разбавленных несколькими европейцами, капитан был аргентинец и носил имя Хуан Себастьян Карлос.
При первой нашей встрече за пару дней до отхода, которая состоялась с участием сеньора Мигеля, этот человек произвел на меня самое благоприятное впечатление.
Ему было под пятьдесят, капитан плавал с пятнадцати лет и был настоящим морским волком. А к тому же старинным другом кабальеро.
Зная от последнего, что в прошлом я служил в военном флоте, он без долгих проволочек внес Этьена Готье в судовую роль[165], заявив, что в море моя главная обязанность, вместе с боцманом держать в кулаке палубную команду.
— Если что не так, сразу бей в морду, сынок, — многозначительно изрек сеньор Карлос, подняв кверху палец. — Битие определяет сознание.
А когда я рассмеялся, поинтересовался, — в чем дело?
— Так когда-то говорил мой командир — сказал я. — На подводной лодке.
— Он был хороший психолог, — кивнул капитан. В море, главное, дисциплина.
После прощания с сеньором Диего мы поднялись на танкер, и он пригласил меня в кают — компанию, где познакомил со старпомом.
Тот был крупный, веснушчатый швед по имени Нильс Бьерн и сразу мне не понравился.
Судя по длинному красному носу, швед любил прикладываться к бутылке и, к тому же узнав, что я француз, пренебрежительно фыркнул.
— Не обращай внимания, — сказал капитан, когда сославшись на занятость, старпом покинул помещение. — Нильс отличный судоводитель, а недостатки есть у каждого.
Далее в кают-компанию был вызван вестовой, который препроводил меня в каюту, где я должен был жить вместе с боцманом.
Он оказался сухощавым сыном «Поднебесной», назвался Ван Ли и весьма обрадовался знанию мною китайского.
— Приятно встретить на другом конце земли такого человека, — улыбаясь, прищурил раскосые глаза. — Кстати, ты не жил у нас? Выговор у тебя пекинский.
— Не пришлось, — ответил я. — Просто у меня был оттуда хороший учитель. Больше расспрашивать боцман меня не стал, у азиатов это считается признаком дурного тона, но зато угостил отличным цейлонским чаем, а заодно ввел в курс дела.