— Как насчет содовой со льдом? — поставив его на журнальный столик, направился к буфету.
— Не откажусь, — опустился я в кресло.
Чуть позже, сидя друг против друга и удобно вытянув ноги, мы попивали колкую, с потрескивающими кубиками льда, газировку. Я рассказал приятелю о плавании, а также охоте на акулу, а Кайман о своей работе.
Так случилось, что во время перелета из Дакара в Калькутту, его соседом в кресле оказался топ-менеджер одной местной компании, занимавшейся поставками чая в Европу. После знакомства, узнав, что попутчик знает английский с русским, он предложил вождю в ней место переводчика.
— Работа не пыльная, да и платят прилично, — сказал Кайман. — Так, что не бедствую. Жить можно.
Потом в дверь постучали, — он крикнул «войдите!» и на пороге возник официант с подносом, в белом дхоти[175].
Мехербани сахиб[176],- изобразил он легкий поклон. Вслед за чем накрыл стол и удалился.
К горячей курице с рисом, рыбе, сыру и зелени, хозяин добавил бутылку замороженной «Столичной» их холодильника.
— Откуда? — удивился я.
— Презент, — сковырнул колпачок с бутылки Кайман. — Помимо Европы, компания работает с Советским Союзом.
Затем мы выпили за встречу, и отдали дань ужину. Вкусному, но с изрядным количеством перца и других, неизвестных мне специй.
Между тем на город опускался вечер, жизнь в нем понемногу замирала, зной спадал, и мы вышли в лоджию, подышать свежим воздухом.
Там стояли два бамбуковых шезлонга, мы уселись в них и закурили.
— Послушай, Этьен, — сказал после недолгого молчания Кайман. — Как ты смотришь на то, если я отправлюсь с тобой в Китай? Индия не по мне. Здесь много суеты, шума и к тому же нездоровый климат.
— Буду только рад, — без колебаний ответил я. Кайман был настоящий друг, и ему можно было верить.
— Только в Китае мы отправимся в особый район, он зовется Тибет, — добавил, взглянув на вождя. — И там я продолжу дело Увааты, став ламой.
— Да. В Тибете нас сам черт не найдет, — рассмеялся Кайман. — Хорошо придумал. Кстати, хочу задать тебе вопрос (глубоко затянулся сигаретой).
— Давай — кивнул я.
— Ты русский?
— Почему так решил?
— Когда ты болел малярией, то бредил на русском языке и кое — что о себе рассказывал.
— Например?
— Что учился в школе КГБ, а потом служил в контрразведке. И еще. Разное.
Запираться дальше не было смысла, мне не хотелось обманывать Каймана, и я рассказал ему все. О своей прошлой жизни, смерти и чудесном воскрешении.
Когда закончил, на небе взошла огромная луна, более яркая, чем в Северном полушарии; в воздухе почувствовались запахи речных испарений, а со стороны храма замелькали тени летучих мышей. Создавая иллюзию потусторонности.