Ко времени вечерней молитвы каждый вернулся к себе, настроиться для изгнания злых духов.
Я хлебнул из имевшейся в вещах бутылки с виски грамм сто, зажег в медном, стоявшем на полу канделябре свечи, а рядом на ковре раскрыл Священную книгу «Типитака». Далее извлек из кофра колоду игральных карт (в свободное время мы перекидывались в них с Кайманом) устроился на тахте и, насвистывая турецкий марш, стал раскладывать пасьянс, коротая время.
Вскоре из дальнего крыла монастыря чуть слышно донеслось хоровое пение мантр, что свидетельствовало о начале моления, а спустя четверть часа в дверь покоев постучали.
Я встал с тахты, убрал с глаз долой карты, после чего уселся в позу лотоса у потрескивающих свечей, взял в руки развернутый фолиант и изрек «ши!». В смысле, войдите.
Дверь чуть приоткрылась, в нее скользнула женщина, в шелковом индийском сари, расписанном павлинами, с пышным бюстом и в скрывающей лицо вуали.
Она сделала что-то вроде книксена[196], а я, величаво указав рукой на ковер перед собой, перелистнул страницу, став бормотать трактат из «Диалога Будды».
Сделав несколько мелких шажков вперед, гостья грациозно уселась напротив (повеяло едва уловимым ароматом роз), я же, откашлявшись, продолжил.
Минут через пять закрыл книгу, помолчал, а затем тихо вопросил, — как твое имя и зачем пришла?
— Я Рашми и одержима дьяволом, достопочтенный лама, — смиренно ответила гостья мелодичным голосом.
— Вот как? — мистически уставился я на нее — Покажи личико.
Изящная, с золотыми браслетами рука откинула вуаль, за которой открылось миловидное лицо, с легкой усмешкой на пухлых губах и таинственно мерцающими глазами.
— Чему ты улыбаешься? — задал вопрос.
— Это не Ракшми, — зазывно прошептала брахманша. — Дьявол.
— Чувствую, — поочередно дунул я на свечи, после чего оголил в полумраке свое копье (оно было готово к сражению) и велел одержимой снять одежды.
Послышался шелест шелка, а потом все стихло.
— Иди ко мне, — тихо воззвал я, запах роз стал сильнее, и протянутых вперед ладоней коснулось прохладное тело.
Я обвил ими пышные бедра, потянув вниз и раздвинув (груди скользнули по лицу), а когда то место, через которое в женщин проникает дьявол коснулось копья, вонзил его внутрь, по самое — самое. Точно выверенным приемом.
— Ах, — тихо вскрикнула Ракшми, обхватив мою голову руками, после чего стороны вступили в схватку длившуюся минут пять. На последней одержимая стала рычать и извиваться, но не тут-то было. Копье строчило как пулемет, лама Уваата знал свое дело.
Завершив первую атаку и смахнув со лба пот (пациентка шептала «еще), я развернул ее тылом, и копье заработало вновь. Теперь более размеренно.