Тропа меж тем, тоже расширялась, что радовало. За очередным нагромождением циклопических валунов к ней примкнула еще одна, со стороны запада.
— Пгавильной догогой идете, товагищи! — весело прокартавил Кайман. Настроение повышалось.
Чу? — впереди еле слышно мелодично звякнуло, а потом еще. Мы насторожились.
— Не иначе караван, — снял я с плеч мешок. — Этим нужно воспользоваться.
Когда минут через десять в поле зрения возник первый сопящий як, с покачивающимся в седле погонщиком, мы сидели в позе лотоса и, обратив лица на восток, пели мантру.
Я сопрано, а вождь басом. Получалось, в принципе, неплохо.
Звон колокольчиков стих, (запахло коровой), а затем к нам подошли три человека. В малахаях на головах, коричневых халатах и мягких сапогах с загнутыми носами.
Они молча встали в паре метрах от нас и, с почтением стали внимать. Изредка перешептываясь.
Когда последние строки затихли в ущельях, мы провели ладонями по лицам, вроде как выходя из транса.
— Наше почтение, уважаемые ламы, сказал, на тибетском, низко поклонившись старший (его спутники сделали то же самое).
— Мир вам, — глядя в никуда, ответил я. А Кайман величаво кивнул в ответ. С выражением отрешенности.
— Мы купцы из Кангмара, — продолжил, поглаживая седую бородку азиат. — Следуем по торговым делам. Не могли бы вы за нас помолиться?
— Хорошо, — опустил я веки. — Да будет так. И потянул из лежащего рядом мешка гитару.
Ой, не вечер, да не вечер,
Мне малым-мало спалось…
взял первые аккорды.
басом подтянул Кайман,
Ой, да во сне привиделось!
полетела над нагорьями старая казачья песня.
Слушатели, стянув шапки и кося глазами, внимали с заметным интересом.
Такой молитвы они явно не слышали.
Закончив последний куплет, я благословил торгашей и махнул рукой. — Можете ехать. И будет вам удача.
Те снова поклонились и, переваливаясь на кривых ногах, вернулись к своим якам, а чуть позже оттуда прибежал мальчик. Утерев сопли, он поставил перед нами джутовый[206] мешок и зарысил назад. Караван, звякая колокольцами, тронулся.
Когда последнее животное, неспешно переступая копытами, скрылось за поворотом скалы, мы с Кайманом переглянулись, прыснув смехом.
— Вот и первое подаяние, — благонравно изрек я. — А ну-ка, что там. Подтянул рукою подношение.
Внутри была жареная баранья нога, круг пастушьего сыра, а также несколько ячменных лепешек.
— Недурно, — облизнулся вождь, после чего мы славно подкрепились на свежем воздухе.
Затем перекурили и двинулись вперед. В блестящее серебром марево. Чего-чего, а света в этой стране хватало.