— Мы все так и сделаем, уважаемые кущо-ла, — размазал по лицу слезы Бахрам, а одноухий бормотнул, — воистину так. Дрожа губами.
На прощание, по доброте душевной, лама Кайман врезал каждому еще раз по морде, я пожелал доброй ночи, после чего мы покинули воровской притон, тихо прикрыв калитку.
Утром следующего дня, у монастыря ржало стадо, а во дворе Чак с еще одним пони и флегматичным яком, хрупали овес из кормушки.
Еще через сутки, когда вождь, проведя заключительный урок, получил причитающуюся за труды сумму, мы покачивались в седлах на горной дороге.
Впереди, на мышастом ослике, ехал нанятый нами проводник — китаец, сзади похрюкивал косматый як с погонщиком — дунганином[215], навьюченный поклажей.
Как выяснилось в пути, проводник, носивший имя Сунлинь, как и боцман Ван Ли, с которым я пересекал Атлантику, тоже был жертвой «Культурной революции», сосланной властями в Тибет на перевоспитание.
Сын Поднебесной, в прошлом археолог, многое знал о таинственной стране, по натуре был явный марксист, и на вечерних стоянках у костра рассказал немало интересного.
Оказалось, что до 1959 года, когда туда пришла Национальная освободительная армия Китая, ее неограниченными правителями были ламы.
Из миллиона жителей их насчитывалось двести тысяч, остальные были рабами и крепостными.
Первых можно было купить, продать, заставлять работать и морить голодом, а при желании убить или искалечить.
Вторые облагались налогами, которые были неисчислимы.
В их числе были налоги на женитьбу и рождение ребенка, смерть члена семьи и посадку дерева в своем дворе, а также содержание животных; налоги на религиозные праздники, публичные танцы и игру на барабанах, и даже на заключение в тюрьму или освобождение оттуда.
Те, кто не мог найти работу, платил за то, что был безработным, а если отправлялся на поиски ее, платил налог за проезд. Если же у людей не было, чем платить, монастыри суживали им деньги под высочайшие проценты или обращали в рабов, которых становилось все больше.
Теократические религиозные учения в стране, опирались на классовый порядок.
Бедным и угнетаемым внушалось, что те сами навлекли на себя свои несчастья, так как грешили в предыдущих жизнях. Поэтому они обязаны были смириться со своим горьким жребием и принять его как кармическое возмездие, тщась надеждой на улучшение своей судьбы в будущих инкарнациях.
Помимо прочего, со слов Сунлиня, тибетские ламы отличались изощренным зверством.
Они очень любили обереги из отрубленных человеческих рук, кистей и ступней, навешивая те на свои одежды, практиковали средневековые пытки и казни. Преступникам, а нередко и невинным, ломали конечности, выкалывали глаза и заливали глотки кипящим маслом.