В следующее мгновение Кайман вбил жертве в рот тряпичный кляп и захлестнул поясным ремнем руки.
Потом мы подбежали к двери, я потянул ее на себя, и оба скользнули внутрь, В душную, с горящим очагом комнату, откуда на второй этаж вели ступени.
В центре, на ковре, стоял низкий столик с несколькими подушками, на нем бутыль рисовой водки и остатки ужина, а рядом кальян. Судя по характерному запаху, тут недавно курили опий.
За первой комнатой была еще одна, где у деревянного сундука спиной к нам, Бахрам со спущенными штанами, трахал лежавшую на крышке животом, девицу.
— Бог в помощь, — войдя туда первым, ласково изрек Кайман.
— Хозяин оглянулся, выпучил мутные глаза, и тут же получил хук в челюсть.
— Тс-с, — приложил к губам палец вождь, когда испуганная партнерша, развернувшись фасадом, открыла было рот. — А то зарежу.
— М-м-м, — закивала та побледневшим лицом и в страхе забилась в угол.
Сиськи у нее были как у Анфисы Чеховой и я, сдернув с гвоздя висящий там халат, бросил женщине. — Прикройся.
Меж тем Бахрам зашевелился, выплюнул зубы и, встав на четвереньки, скуля пополз к двери. Не тут-то было.
Кайман сгреб его под микитки, шмякнул на сундук. — Не спеши, убогий.
— Где наши вещи и деньги, сын мой? — подойдя вплотную к дрожавшему вору, вопросил я загробным голосом.
— Т-тут, — показал он дрожащим пальцем в обитую медью крышку.
— Отпирай, лишенец, — прошипел вождь. — Быстро.
Встав на дрожащие ноги и пуская сопли, азиат снял с шеи ключ на засаленной тесемке, мелодично щелкнул замок, и Кайман поднял крышку.
На пол полетело всевозможное шматье, а затем он извлек две дорожные сумки. Проверили. Все было в наличии. В том числе рекомендательное письмо в опечатанном пенале и пачка «зеленых».
— Четки и часы? — навесил я на плечо обе.
— У брата, — прошепелявил вор, кивнув на входную дверь. И всхлипнул.
Через минуту Кайман приволок со двора безухого, передав мне искомое, после чего усадил того рядом с Бахрамом, выдернув кляп. — Сиди, козел, и не дергайся!
После этого выяснив, что девица была жрицей любви, взятая на прокат, мы ее отпустили, приказав держать язык за зубами.
— Слушайте ламу Уваату, дети мои, — обратился я к ворам, когда мы остались одни. — Если мы вас сдадим властям, в лучшем случае вам отрубят еще по уху. А в худшем — головы. Но поскольку мы слуги Просветленного[214], а он добр, предлагаю вам искупление грехов. Как, согласны?
Оба энергично закивали.
— Завтра до полудня (продолжил), вы пригоните к храму свое стадо и пожертвуете его Будде, вернув нам лошадей с яком.
— И не вздумайте бежать, — ощерился Кайман. Из — под земли достанем.