— Пи-ить, — шевельнул я пересохшими губами.
В них ткнулось что-то прохладное, и гуру довольно зачмокал. Как в далеком младенчестве.
Затем с трудом открыл глаза, кругом была муть, вскоре рассеявшаяся.
— Где я?
— Среди друзей, уважаемый гуру Уваата, — проворковал чей-то голос, и я увидел сидящего рядом на стуле мужика в круглых очках и наброшенном на плечи белом халате. Рядом с ним стояла средних лет женщина-врач. С фонендоскопом на шее и поилкой.
— Я инструктор ЦК Компартии Китая Лю Цин, — оскалил зубы очкастый. — Как вы себя чувствуете?
— Вашими молитвами, — буркнул я, с трудом подняв руку и пощупав голову. Она была забинтована. Пальцы наткнулись на нос, там хрустнуло. Не иначе был сломан.
«Гребаные китайцы» подумал я, а вслух поинтересовался, — сколько я здесь? В этой палате.
— Девятые сутки, — ответила врач, осторожно поставив поилку на прикроватную тумбочку.
— А как в Бангкоке? — взглянул я на партийного инструктора.
— Увы, — там небывалое наводнение и жертвы, — вздохнул тот. — Мы скорбим о наших братьях. Но вы не беспокойтесь, все виновные наказаны, — поправил на мне одеяло.
— В смысле?
— Панчен-Лама лишен сана и отправлен на каторжные работы, а допрашивавший вас начальник госбезопасности Тибета расстрелян. Как проявивший политическую близорукость.
«Круто заворачивают тут марксисты» мелькнула мысль. «Не хуже Иосифа Виссарионыча».
— Вами заинтересовался сам товарищ Дэн Сяопин, — между тем продолжил партийный функционер. — После выздоровления мы отправимся к нему в Пекин, — легонько похлопал меня по плечу ладошкой. — А пока отдыхайте.
Затем, распрощавшись, гость удалился, врач сделала мне укол, и я погрузился в сон. Крепкий и исцеляющий.
В следующие дни пошел на поправку. Персонал в больнице был высший класс и в процедурах не скупился. Мне склеили нос и провели томографию (внутри было все в порядке), а затем пациент пожелал изменить разрез глаз, что несколько удивило эскулапов.
— Так я буду похож на ханьца[229], - разъяснил я. — Что понравится товарищу Дэн Сяопину.
— Вы уверены? — поинтересовался главный врач.
— Более чем.
В результате мне сделали соответствующую подтяжку.
— А что? Очень даже недурно, — сказал я, когда спустя несколько дней после нее, мне поднесли зеркало. Оттуда глядела точная копия Джеки Чана[230]. Только бритого.
Спустя еще сутки, меня в палате навестили Кайман с Сунлинем.
Когда их подвели к кровати, они недоуменно переглянулись.
— Вы кто? — недоуменно вопросил Кайман.
— Лама Уваата, — прищурил я и без того узкие глаза — Не узнал, старого друга?
— Теперь узнал. По голосу, — прыснул вождь. — А так, вылитый китаеза.