Хижина вождя была в центре, отличалась несколько большими размерами, у нее нас встретили две молодые девицы.
— Знакомься, — мои жены Елиау и Тайяна, — представил их Кайман. Те, опустив глаза, игриво захихикали.
После чего мы вошли в прохладу дома, состоящего из крытой террасы и двух комнат.
На террасе лежали искусно плетеные циновки, и стоял какой-то вырубленный из дерева, ярко раскрашенный истукан; в первой комнате был каменный очаг и различная, стоявшая на полках утварь, во второй виднелись три гамака, а на стене висела двустволка с патронташем.
— Плоды цивилизации? — кивнул я на оружие.
— Ну да, — заявил Кайман. — Проникает понемногу.
Затем мы расположились на свежем воздухе, усевшись друг против друга на циновки, и одна из жен принесла две половинки кокосового ореха с каким-то золотистым напитком.
— Сок купуасу[129], рекомендую, — взял свою в руки хозяин.
Напиток был прохладным, кисло-сладким на вкус, и я с удовольствием выпил.
— Сегодня в твою честь устроим пир, — сказал Кайман, тоже высосав содержимое.
— А может того, не надо? — сказал я, будучи по натуре скромным.
— Надо, Этьен, надо — наклонился он ко мне. — Я сказал пираха, что ты упал с неба, типа наш гость, и все желают веселиться.
— И они поверили?
— Они всегда верят, если хотят, — рассмеялся вождь. — К тому же это правда.
Когда на деревню опустилась ночь, а в небе замерцали звезды, все жители собрались на хорошо утоптанной площадке меж хижин, под высоким раскидистым деревом, напоминающим гигантский фикус.
Под ним, раздвигая мрак, ярко горел костер, где на вертеле жарилась свинья, а в рубиновых углях, завернутое в банановые листья, доспевало мясо черепахи. Здесь же стояли несколько выдолбленных из дерева подобия бочонков, издающих запах браги, а рядом с ними кокосовая посуда для пития со связками бананов.
Кайман прошел к почетному месту у костра, где уселся на длинный обрубок ствола, покрытый шкурой ягуара, мне на плечи молодые индианки водрузили венок из цветущих орхидей, а два пожилых охотника под доброжелательные возгласы соплеменников, усадили с ним рядом.
После этого вождь, сделав значительное лицо, выдержал паузу, вслед за чем встал (наступила тишина) и, судя по торжеству голоса, а также жестам, объявил о начале пира.
— Я-а-ай-я! — огласился берег радостным криком, и веселье началось.
Жарившие мясо охотники стали оделять им участников, а женщины с подростками разносить напитки.
Когда же первый голод был утолен, несколько молодых парней забили в принесенные с собой барабаны, образовался круг, и начались танцы.