Сфера погасла, оставив студентов и студенток одних. Первым поднялся с пола Аррах. Для себя уль Амати всё уже решил. Ещё вчера, когда человек ему озвучил, о чём он собирается говорить перед всеми. Тем более что они не будут изгоями, а станут основателями нового клана! Нужно быть полным недоумком, чтобы отказаться от такого предложения! На бесстрастном до этого лице саури появилась ухмылка, впрочем, тут же исчезнувшая. Гордо вскинув голову, он направился к выходу, но путь ему преградила юили профессор:
– Ююти, вы понимаете, что…
– Я офицер, юили. Хотя и в запасе. Для меня ваши аргументы не имеют никакого значения. Здесь каждый сам принимает решение. Поэтому прошу ни на кого не давить, иначе я буду вынужден взять вас под арест.
– Вы?! – ахнула та.
Молодой человек кивнул:
– Да, юили. Потому что лично я приношу новому клану Клятву Крови. Слово сказано.
– Слово сказано. Я приношу новому клану Клятву Крови.
Брови Арраха дёрнулись в изумлении. Потому что ритуальные слова произнесла не кто иная, как лично профессорша. Получается, что женщина хотела не уговаривать его отказаться от предложения человека, а, наоборот, подошла узнать, как это сделать? Велик и безграничен мир! Похоже, в вакууме слышны звуки, планеты стали квадратными, а боги сошли с небес и стали обычными людьми…
Уже прошёл месяц с момента прибытия спецсоединения на новую базу, а о них словно забыли. На всех фронтах шли упорные бои, объединённые силы трёх народов удерживали со всевозможным напряжением непрекращающиеся атаки флотов Альянса человечества, как называли себя враги, а про Рогова и его подчинённых словно забыли. Тишина. Только сводки с каждым днём становились всё тревожнее да нарастало ожесточение непрерывных боёв. Пётр не понимал, почему его вместе с подчинёнными держат в тылу, когда имеется слаженное, отлично вооружённое соединение. Причём едва ли не единственное на данный момент полного штатного состава. Его подчинённые уже притёрлись друг к другу, и генералу с каждым днём становилось труднее выдерживать сотни вопрошающих взглядов, направленных на него. Ведь кроме первого вылета, ставшего боевым, участвовать в других сражениях им не приходилось, а сводки с фронта видели все. Но на все запросы Генштаб молчал, не удосуживаясь на ответ, и Рогову ничего не оставалось, как, стиснув зубы, занимать людей бесконечными тренировками. И от этого на душе генерала становилось только хуже. Лишь огромное, неимоверное напряжение воли не давало ему сорваться, а командовать в тылу, когда на фронте дела шли не слишком хорошо.