Когда Семен вышел, Белоцветов еще раз повторил:
— Что, если золота там не будет? Все затраты нашей компании висят на мне, я перед кредиторами в Санкт-Петербурге отвечать буду. Потому повторяю свой вопрос! Я должен быть уверен.
После некоторого молчания Спиринский сказал:
— Помните, я рассказывал вам о ладанке рудознатской. Так вот, сам Бог нам послал этого старателя, потому как ладанка рудознатская у него и есть. Это я точно знаю. Федька Кулаков в том проболтался, а покойный Соболев про то прознал, за что и лишился жизни.
Пахтин, покрутив ус, кивнул:
— Так оно и есть, господин поручик, я тоже это знаю. Мы его искать хотели, а он сам пришел.
— Тогда зачем ему мы нужны, если он ладанкой владеет.
— А вот давайте его об этом и спросим.
— Хорошо. Зови его.
Пахтин выглянул из шатра и окликнул Семена.
Семен вошел и с улыбкой спросил:
— Ну, что надумали, люди добрые, примаете меня в товарищи аль нет?
— Один вопрос к тебе есть, Семен. В товарищах ведь доверие полное должно быть, так?
— Так.
— Так вот ответь нам. Слухи до нас дошли, что владеешь ты ладанкой рудознатской и через нее к золоту дорогу знаешь. Так ли это?
Семен нахмурился.
— Была у меня ладанка, правда ваша, но сейчас нет ее у меня.
— И где же она? — спросил Спиринский.
— Через ту ладанку столь крови пролито, что сказать, где она, не могу, не пытайте. Но те места, куда поведу вас, той ладанкой указаны были. Потому нет сейчас необходимости в ладанке той, вот такой мой ответ.
— Хорошо, Семен, но скажи по совести, если ладанка та в твоей власти, для чего тебе с нами по тайге бродить?
— Скажу, отчего не сказать. Не в золоте дело, не в нем. Много у меня его было, да и сейчас есть. Походил я в свое время и в парчовых портянках, и в штанах шелковых. Погулял в кабаках так, что до сих пор небось народец помнит. Не раз зарок давал, все, больше не пойду, а приходила весна — и вновь сюды. Жизнью своей рисковал, а шел. Может, потому и семьей обзавестись опасался. Друзей-товарищей в тайге этой схоронил многих. Понял я, прошли те времена, когда и один в поле воин был, и не будет к ним возврата. А вот без дела этого жить не могу. Прирос я к здешней тайге, к жизни старательской прикипел. Хочу все, что умею, на общую пользу положить, потому и прошусь к вам в пайщики. Чтобы на равных быть в беде и удаче.
— Поди обожди еще, трудный ты нам вопрос задал, — сказал Пахтин, увидев, как передернуло Спиринского от последних слов Семена.
— Как это я, дворянин, на равных с этим мужиком буду? Это уже слишком… — с возмущением заговорил Спиринский, как только Семен вышел из шатра.