Подавая сено, Федор думал о своем: «Чего это Никифоров всем семейством вдруг в Енисейск наладился, да еще среди лета? Анюта в Енисейске уж месяц, а тут родители туда ж». Нехорошие мысли отгонял от себя Федор, только они лезли и лезли в голову. Не заметил, как и сено сметал на подводу.
— Все, вилы давай да байстрык притяни! — крикнул Силантий сверху. — Федь, чё, не слышишь, чё ль?
Федор весь в своих думках не сразу понял, чего хотел мальчишка.
— Держи, — выполнил он его просьбу и в два приема крепко притянул байстрык к телеге. — Пока, Сила. Накинув мешок на плечо, Федор пошел по дороге.
— Садись, Федь, — догнав его на подводе, позвал Силантий.
— Не, езжай, я пехом, торопиться некуда, — ответил Федор.
— Ну как хошь, спасибо, заходи в гости вечером, братья с покоса вернутся.
— Может, зайду, — кивнул ему Федор.
Как не хотелось ему возвращаться в село! Ноги будто свинцом налились. Федор сошел с дороги и сел на поваленное дерево.
«Неужели Анюта так осерчала, уехав, даже словечко не передала?» — думал он, вспоминая ее глаза. Тогда на берегу ему показалось, они были какими-то другими. Как-то не так она глянула на него, когда, сорвавшись с места, убегала. Как будто увидела его впервой. Неужели она не поняла, что он просто хотел пошутить. Да не к месту и неловко все произошло, но он ведь не хотел, он же ее любит больше своей жизни!
— Чего грустишь, казак? — услышал он знакомый голос.
Федор глянул на дорогу. Из тайги тяжелой походкой, весь в рванине, опираясь на сосновый посох, вышел Семен.
— Вот те раз! Дядя Семен, чё ж ты с зимовья ушел, я ж тебя там встретить собирался?
— Дак ждал два дня, а на третий сам пошел, вдруг ты не придешь! — улыбнувшись, ответил Семен.
— Я ж слово дал! — обиделся Федор.
— Ладно, не серчай, пошутил я, знал, что вернешься.
Семен устроился рядом на ствол дерева.
— Просто решил тебе навстречу выйти, да разминулись. Тропу твою не разглядел. Только сейчас и вышел к дороге, считай, три дня плутал. А тут ты, вот как быват. Видно, нам с тобой дальше одной дорогой жизнь пробивать придется. Не зря нас сводит судьба. Ты как считаешь?
— А чё? Я с детства мечтал с тобой на Удерей-реку податься, золото промышлять. Веселый ты тогда был, и други твои понравились мне. Где ж они теперь, а?
— Долго рассказывать. Кто где, а кто уже в сырой земле, потом расскажу, время будет в достатке.
— Ладно, пойдем в село. В баньке помоемся, тут недалече уже. Слышишь — собаки брешут.
— Не могу, Федор, я ж тебе говорил.
— Что ж делать?
— Сам не знаю, схорониться пока надобно, сил набраться, потом видно будет.