— Да уж, — незлобно хихикнул Игорь, пожалев не только свой коньяк, но и парня, которому неслабо засветили в лоб, — дней десять сходить будут, не меньше.
— Опухоль сойдет, швы снимут, можно и на работу выходить — под театральным гримом все равно ни синяков, ни шрамов видно не будет, — согласился с ним Вадим.
Они прошли мимо мрачного вахтера. Игорь ему любезно улыбнулся — с такими людьми надо быть как можно доброжелательней, ведь непонятно, когда в следующий раз придется снова перед турникетом оказаться.
Расположились на открытой веранде театрального кафе.
— Не опасаешься, что кто-то из своих заметит? — спросил Игорь, очертив овал рукой вокруг лица.
— Нет. Наши сюда не заглядывают, в основном, зрители, — ответил Вадим. — Я же не настолько популярен, чтобы меня рвать на сувениры. Не засвечусь. А если и увидит кто, я предупреждал, что болен, мне и больничный выдали, между прочим. Это в позже надрался… С горя… у артиста лицо, можно сказать, его рабочий инструмент, а ему по нему…
Он всхлипнул.
Игорь не кинулся жалеть парня, видел, что тот играл на публику, пусть в одном его лице. Что скажешь? Артист.
Они заказали штоф водки, закуски и отбивных с запеченным картофелем, с пивом решили не связываться. Да и какие можно вести серьезные разговоры под несерьезный напиток? Так, только о бабах потрепаться.
— Это все Аглая придумала, — сказал Вадим.
После первой выпитой рюмки на его лицо вернулись краски жизни, а после второй — и улыбка, похоже, заняла свое привычное место на губах. Нормальный парень, не смазливый, в пору войдет, женщины гроздьями вешаться будут, а сейчас можно сказать, что приятной внешности, и даже синяки его не портили, решил Игорь.
— Она сначала потеряла ключ от бабкиной квартиры, потом его нарыла где-то среди своих вещей, но возвращать его не стала, думала, что та замки сменила, — продолжил рассказывать Вадим, непрерывно при этом что-то нанизывая на вилку и отправляя в рот.
«Дырка» во лбу аппетит ему нисколько не ухудшила и рюмку за рюмкой забрасывать внутрь тоже не мешала.
— Аглая сильно потратилась на свадьбу, — добавил он, сложив руки домиком в ожидании горячего. — И тут в ее красивую головку пришла умная мысль — ограбить тетю Машу. Правда, это не совсем было бы ограбление, так… — он махнул рукой. — Я вошел бы в дом под видом Галины, открыв дверь ключом, забрал бы пару-тройку золотых вещичек из секретера и тихо удалился.
— И тебе не жаль было девушку, с которой ты встречался и, насколько я понимаю, даже спал? — спросил Игорь.
— Ай, — отмахнулся от него Вадим, — Аглая тоже угрызениями совести мучилась — и подругу жалко и старуху, мол, и одна, и вторая к ней были очень добры. Честно?