Взявшись за руки, они побрели дальше, босые ноги невесты мелькали из-под края подола. Проследив за ними, Марина заметила почти у кромки деревьев белую арку, увитую цветами, и несколько рядов стульев. Возле них сновали празднично одетые люди.
– Anna, darling, we were looking for you! – донеслось оттуда.
– We’re coming![8] – откликнулась невеста.
Через день Марина снова увидела этого мужчину, утром, уже в одиночестве. В эти часы море, точно с рекламного проспекта, у берега бирюзово-зеленое, пронизанное солнечным светом до самого песчаного дна, а дальше, вдоль глубины, – с темно-синей широкой полосой. Незнакомец, судя по загару, давно не нуждающийся уже в зонтике или любой иной защите от солнца, сидел, поджав под себя ноги, и не шевелился. Глаза его были открыты и сосредоточены на чем-то. Марина проследила траекторию и ничего не увидела. Но мужчина не двигался. Тогда она присела метрах в десяти, будто загорая, и сама затаила дыхание, сантиметр за сантиметром оглядывая песок, который служил предметом столь пристального внимания. Раз! – из небольшой, с десятирублевую монету дырочки вылетел песчаный фонтанчик. Это краб выбросил ненужный балласт из норки и теперь сидел у выхода, изучая окрестности выпученными полупрозрачными глазами.
Марина взглянула на лицо мужчины. Он довольно улыбался неширокой мирной улыбкой естествоиспытателя. Потом встал – краб моментально исчез в песчаной глубине – и направился к воде. Не атлет и не качок, он все-таки следил за своим внешним видом, особенно если судить по сильным, рельефным мышцам ног, какие бывают только у заядлых бегунов. Грудь густо заросла светлыми кучерявыми волосами, а по левой руке от локтя к запястью спускалась цепочка скандинавских рун. Татуировке было больше десяти лет, а то и все двадцать: она выцвела и уже отливала в синеву.
Марина отругала себя за то, что беззастенчиво разглядывает незнакомых полуголых мужчин. Да еще и женатых. Где, кстати, она, та давешняя юная невеста?
Но девушка не объявилась и позже, когда Марина стала встречать полуседого блондина в баре, на запруженной улице, между развалами ночного рынка, где пахнет пригоревшей рыбой, горячим маслом и кукурузой. Он всегда шел один. Ел один. Пил пиво за столиком в баре тоже один, неторопливо отклоняя настойчивые предложения многочисленных проституток.
Марина ломала голову. Она припомнила, что кожа девушки светилась бледностью, тогда как мужчину легко можно было спутать с аборигеном тропического пояса, если бы не волосы. Стало быть, они не отдыхали вместе? И не отдыхают теперь? А как же медовый месяц?