– Я рад, Эжени, – губы короля тронула теплая улыбка.
– Музыку смыслом наполняет человек, – тихо произнесла Аннель. – В самой изысканной мелодии звучит голос ее создателя.
– Но кто может утверждать, что творец не вторит высшему божественному началу? – Лукаво блеснул глазами Теодор. – Разве творение не является апофеозом снизошедшего на автора вдохновения? Искра таланта дарована избранным, дабы те следовали своему предназначению.
– Тогда мироздание удивительно многоголосо, – глаза Аннель поймали взгляд Теодора. – Ибо каждый слышит его по-своему.
– Но, тем не менее, говорят они об одном, – торжественно проговорил король. – Кроме тех, конечно, кто изменил своей сути поводыря. Это великий дар, но и неизмеримая ответственность.
– Ау, народ, вы меня теряете, – тихо пробормотала я, чувствуя глухую тоску.
Высокий и статный мужчина, хрупкая и нежная девушка – Теодор и Аннель так хорошо смотрелись рядом, что я сама залюбовалась. Я же рядом с королем напоминаю инородное тело, коим по сути и являюсь. Черт, они же друг друга с полуслова понимают, а я понятия не имею, о чем говорить с венценосным женихом!
Я отвернулась, прикусив губу. Концерт продолжался.
Но не спектакль, не приемы и не новые непривычные обязанности должны были стать моим самым страшным кошмаром. Бал! Именно он для меня представлял самое серьезное испытание.
На подготовку меня к торжественному представлению народу верная Марта с помощью еще одной девицы потратили больше двух часов. Я с утра была нервной, но после глотка отвара и горячей ванны с травами немного успокоилась. Жаль ненадолго, но настой, выданный мне придворным лекарем, с каждым разом действовал все слабее, а позволить себе от него полностью отказаться я пока не могла.
Для бала мне приготовили пышное платье из серебряной парчи, расшитое по корсажу крохотными поблескивающими камнями. До меня не сразу дошло, что это бриллианты. Наряд был красив невероятно, но я предпочла бы более скромное платье из темного бархата.
Меня затянули в корсет, нацепили специальный каркас из трех обручей, призванный поддерживать широкую юбку, натянули поверх жесткую металлизированную ткань, грубую и легко мнущуюся.
В зеркале отражался призрак – вытравленные до седины всклокоченные волосы, которые сегодня впервые не стали ни прятать под шляпку, ни собирать в прическу, да лицо, белизну которого серебристое платье только подчеркивало.
Макияж, нанесенный Мартой, лишь немного поправил дело. Косметикой я и дома не особо увлекалась – скорее пользовалась по необходимости. Здесь же в моем распоряжении оказался и вовсе минимум. Так сказать, белила плюс румяна: получаем тональный крем. Шутка, конечно, но не далекая от правды. Во всяком случае, помада для губ здесь была представлена ограниченным рядом оттенков: светлые превращали меня в бледную моль, яркие – делали похожей на разбитную девицу легкого поведения. Сама я почти перестала краситься, но сегодня положение обязывало.