На сей раз Дорис промолчала. Она легла на кровать и укрылась одеялом.
— Хорошо, милочка, отдыхай, — Шарлота сделала прощальный жест и вышла.
Дорис снова закрыла глаза, стараясь уснуть. Но теперь сон упорно не шел. Как всегда это бывало при бессоннице, она попробовала досчитать до ста, но потом это ей надоело. Боль стала потихоньку утихать и вскоре совсем прошла. В голове, правда, осталась некая тупая тяжесть, и поэтому вставать не хотелось. То, что вечером придут гости, и вовсе испортило настроение.
Гости и раньше приходили довольно часто, но никогда отец не настаивал, чтобы она, Дорис, присутствовала при этом. Однако теперь, видимо, был исключительный случай, ибо отец желал присутствия дочери.
«Но для чего? И почему отец поручил сообщить мне о гостях именно Шарлоте?» — подумала Дорис. Это было необычно, так как отец все сообщал через Терезу. — Может, он увидел, что в последнее время мачеха изменилась к лучшему? Даже сама старается заговорить со мной, хотя я чувствую, как она внутренне противится этому, — ее передернуло, когда Дорис вспомнила это ее словечко «милочка». — Лицемерка Тереза никогда не говорит, что думает. И если она стала чуть любезнее, это вовсе не значит, что ее отношение ко мне изменилось. Это какая-то игра, расчет. Между нами не может быть взаимопонимания, мы слишком разные люди. И нас связывает лишь то, что мы оба любим Джонни», — подумала Дорис.
Она вспомнила вдруг маленького братика, и сразу стало так легко на душе, что Дорис улыбнулась. Этот розовощекий шалопай очень скоро вернется домой, и тогда холодный дом оживет, комнаты наполнятся криком, тарахтеньем игрушечных поездов и автомобилей.
«Боже мой! Через пару дней приедет Джонни, а я ничего ему не купила, — Дорис решила завтра же заняться покупками. — Я подарю ему набор для бейсбола. Мальчик давно мечтал иметь приличную бейсбольную экипировку», — подумала она.
Джонни появился в семье Пересов чуть меньше десяти лет назад. Шарлота очень тяжело переживала беременность. Врачи всерьез опасались за жизнь женщины. Перес постарел, осунулся и почти не выходил из клиники Смита. Дорис чувствовала, что дома происходит что-то необычное. Она спросила у Луизы, почему отец так редко заходит к ней. Служанка ответила, что Шарлота беременна и у Дорис скоро появится братик или сестричка.
— Ты хочешь братика или сестричку? — спросила тогда Луиза.
— Сестричку, — ответила Дорис. Она представила малютку, похожую на куклу Барби, такую же нарядную и красивую. Она даже имя ей придумала: Франческа. Но оказалось, что появился братик. Дорис не очень огорчилась, а, наоборот, ждала, когда братика привезут домой. Но когда приехала Шарлота и развернула сверток, который несла на руках, Дорис едва не рассмеялась, увидев сморщенное синеватое тельце. Как это не похоже на то, что она представляла! Тем не менее ей захотелось потрогать громко орущее чудо, и она приблизилась к нему. Но суровый взгляд Луизы заставил ее отойти от кроватки. В дальнейшем Луизе пришлось туго, ибо воспитание в понятии Шарлоты заключалось в бесконечном любовании ребенком. Дорис любила смотреть, как его купают, хотя тот вопил хоть уши затыкай. Потом, побыв в теплой воде, успокаивался и радостно размахивал яркой побрякушкой, которую ему подсовывала Дорис. И вскоре малыш засыпал.