Дорис покраснела. Она не знала, что ответить.
— Ты еще ничего не понимаешь, — наконец выдавила она.
— Ты много понимаешь! — буркнул Джонни и плюхнулся в воду.
Дорис видела, как уверенно он плыл, как ловко взобрался на плотик. Затем встала и пошла в дом. Там она поставила розы в изящную вазу и взяла книгу. Однако чтение не увлекло девушку. С трудом осилив дюжину страниц, она заложила в книгу открытку, которая служила закладкой, и захлопнула ее.
«Действительно, Джонни задал интересный вопрос. Уже интересуется противоположным полом. Не рано ли? Скорее, это инстинкт. А любовь — это другое. Девятнадцать — и ничего, похожего на любовь. Теперь этот Энрико… Неужели я влюбилась? — удивилась она и усмехнулась. — Не для того были эти встречи, чтобы они потом позабылись. Интересно, как он относится ко мне», — она подумала, что ей это не безразлично. Дорис не прочь была помечтать и дальше, но тут в дверь постучали.
— Войдите! — Дорис поправила кофточку. Вошла Тереза.
— Сеньорита, вас просят к телефону.
— Кто, Тереза?
— Какой-то мужчина. Он просит пригласить сеньориту Дорис.
— Хорошо, Тереза, я сейчас иду.
Она встала с кресла и быстрым шагом направилась к выходу. Служанка следовала за ней. Дорис взяла трубку:
— Я слушаю, — тихо произнесла она. Дорис ни на минуту не сомневалась, чей голос услышит.
— Здравствуй, Дорис! Это я, Энрико. Ты еще помнишь такого?
— Да, сеньор Энрико, — она сделала ударение на слове «сеньор».
— Я рад слышать тебя. Ты здорова?
Дорис подумала, что он мог начать разговор по-другому: не так избито и банально.
— Спасибо, со здоровьем ничего. А новостей нет, вот только мой брат Джонни приехал.
— Ты его очень любишь…
— Да. Пожалуй, это самый любимый мой человечек… Он долго был не с нами, и мы очень по нему тосковали.
— А почему он жил не с вами?
— Так… Проблемы со здоровьем… Но теперь все хорошо, — Дорис совсем освоилась и вела себя непринужденно.
— А у меня нет братьев, впрочем, как и сестер, — мрачным тоном произнес Энрико.
— Так ты один? — почему-то разочарованно произнесла девушка.
— Я слышу разочарование в твоем голосе…
— Да нет, прости, просто я подумала, что ты маменькин сынок.
— У меня нет матери… Она… Она умерла.
У Дорис сжалось сердце:
— Прости! Я не знала.
— А твоя мать выглядит так молодо…
— Так и есть. Ей чуть за тридцать… — засмеялась Дорис.
— Как? Как за тридцать?
— Это не моя мать, а мачеха. А свою мать я не помню. Она умерла при родах.
На другом конце трубки надолго замолчали.
— Прости! Но, надеюсь, у тебя есть друзья, подруги, — сменил тему Энрико.
— Можно сказать нет. Раньше была одна женщина, она была как мать мне, — прошептала в трубку Дорис.