— Будет седьмая опора — сразу установим, — ответил старик.
— Сколько сейчас? Кого не хватает?
— Шесть. Нет изменяющегося.
— Я подумаю, что можно сделать, и, скорей всего, пришлю к вам изменяющегося, а если не поможет, еще одного и так до тех пор, пока стёжка не сделает выбор, — демон посмотрел на задрожавшего Арсения. — Безопасность ставят выше личных амбиций.
— Сенька, — одернул водителя ведьмак.
Мохнобровый замер. Потекли сухие цифры, проценты, прирост, убыль, доход, расход. Не беседа с демоном, а лекция по экономической теории. Это бы запомнилось как одно из самых скучных мероприятий, если бы в один момент двери за спиной не распахнулись и звонкий голос не отправил мой мозг в нокаут.
— Папа!
Мир перестал существовать. Она стояла в дверях: такая белокожая, длинноволосая, обманчиво хрупкая. Позади маячил наставник, что-то выговаривая, и даже сделал попытку закрыть дверь. С тем же успехом он мог разговаривать со стенами, моей дочери не было до него никакого дела.
— Мама? Мама!
Сколько раз я представляла себе этот момент, проигрывала в голове и так, и эдак. Ни одна фантазия никогда не сравнится с реальностью, какой бы сладкой она ни была. Не знаю, кто из нас побежал первый, да это и не важно. Как бьется сердце! Какая она теплая, несмотря на весь свой зимний вид. Как пахнут ее волосы! Святые, ростом почти с меня! Тонкие руки сжимают до хруста костей, и голос, который слышится мне во снах, шептал:
— Мама.
— Алиска, — отвечала я, целуя лоб, щеки, носик, брови — все, до чего могла дотянуться.
— Алисия, — голос наставника доносится издалека, из другого мира.
— Алиса, — на этот раз не имя, хлесткий приказ из-за спины, но, когда и это не подействовало, воззвали ко мне, — Ольга!
Кто-то крепко взял меня за плечи и мягко, но настойчиво потянул назад. Я знала эти руки, я знала их настойчивость. Я позволила себе отступить на шаг, продолжая сжимать маленькую ладонь в своей.
— Я сделала тебе больно? — ее голос срывается. — Почему ты плачешь, мама?
Я замотала головой, не сразу справившись с собой.
— Все хорошо, не волнуйся, теперь все просто отлично, — я погладила ее по щеке, словно она опять стала маленькой.
— Хватит.
Я понимаю, что Кирилл все еще стоит рядом. Старик, Али́ксий, Сенька — все стоят в стороне и старательно отводят глаза, один падальщик не испытывает стыда за наши человеческие эмоции, прямой взгляд с легкой насмешкой. Остальные делают вид, что ничего особенного не происходит, секретарь пишет, посыльные бегают с папками, по-моему, одни и те же и по кругу.
— Почему? — огрызаюсь я.