Я не знала, и, честно говоря, мне было все равно. Я смотрела на Олега Павловича большими умоляющими глазами. Он оглянулся, недоумевая, что мы забыли в этом лесу, но, смягчившись, все же сказал:
— Дык, я и не знаю ничего такого. Меня бабушка Валя, царство ей небесное, раньше забрала. Я видел Матвея в последний раз за завтраком, даже не знаю, когда его мать приехала. Помню, удивился, не увидев его перед ужином. И все.
— Все? — я не смогла скрыть разочарование в голосе.
— Да, — он извиняюще улыбнулся, — следователь был недоволен, стыдил, взывал к пионерскому долгу, на отца Матвея, Гранина-старшего, все указывал, мол, имей совесть, посмотри, как плохо человеку, дык… что мне придумывать было, что ли?
— Нет, придумывать не стоит, — я отвернулась к яме.
— Дык, я так подумал, хоть и на всю жизнь запомнил, какое страшное было у него лицо. У отца, не у следователя. Я его потом поэтому и узнал. За эти годы он совсем не изменился.
— Простите, — я посмотрела на старика, — Вы видели Сергея Гранина несколько лет спустя? Где?
— Дык, здесь, — он мотнул головой, — В «Итвари» то есть. Лет девять, нет восемь прошло, я в пед поступил, на заочное, а сюда помощником воспитателя устроился, Танюшку свою встретил, дык почитай здесь всю жизнь и провели.
— А Гранин что?
— Ничего, — лесник пожал плечами, — прошел мимо, меня само собой не узнал, а у меня духу не хватило подойти. Больше я никогда его не видел.
— Через восемь лет, — задумалась я, — в семьдесят третьем?
— Точно.
— Во что он был одет, не помните?
Старик развел руками:
— Извиняй, красавица, такое и Танюшка моя не вспомнит, а память у женки дай бог каждому.
— Олег Павлович, хотя бы попытайтесь, ведь была зима, так? Он явно не в рубашке приехал.
— Да зачем тебе это, — недоумевал лесник, — Хотя постой, ведь, правда, морозы стояли крепкие, вроде шапка — ушанка была… не завязанная, тулуп, или нет, ватник… нет, не вспомнить, извиняй.
— А на ногах? Ботинки?
— Какие ботинки, мы раньше и не знали, что за зверь такой. Дык, валенки.
Вот и все, часть головоломки встала на место. Вернее я на это надеялась, надеялась, что не ошибаюсь.
Я подошла к краю овражка, примеряясь к спуску.
— Куда? Очумела девка, — старик мотнул головой, растерянно наблюдая, как я неловко ставлю ноги на скользкие от влаги камни.
— Не волнуйтесь, — я переступила на следующий валун и вгляделась в глубь завала, — Мне надо…
Что именно надо дурной девке в овраге с кучей камней, мне придумать так и не удалось.
— Окстись! Ноги переломаешь.
— Лучше расскажите, почему этот ручей ребятня зовет проклятым? — постаралась отвлечь Олега Павловича.