Уже не любуясь малышом, я прощелкала остальные снимки и записи, но ничего подозрительного больше не нашлось. Возможно, никто и не видел тут ничего подозрительного, кроме самой Каиссы и меня, догадывавшейся о предыстории ее жизни до знакомства с правителем протурбийского племени. Кому и что они хотели рассказать? И почему так срочно и тревожно?
Стараясь не выдавать мысли, я заставила себя спокойно вернуть рамку на место. Биру выпрямился, сдувая с очередной коробки облако пыли.
— Вот… — торжественно провозгласил он, — нашел.
Я в нетерпении заглянула под пластиковую крышку. Буквально выхватила ободок, тщательно проверила, цел ли микрочип «ай-ди». Похоже, с ним все было в порядке.
— Это то, что нужно? — поинтересовался Биру.
— Да. Спасибо, — я хотела надеть его на запястье, но с опозданием сообразила, что браслет надрезан. — Ой…
— А как, ты думаешь, я снял его с руки моей покойной матери? — посуровел принц.
— Ладно, — я стиснула находку в кулаке, — что-нибудь придумаем. Спасибо большое, главное, что он нашелся!
— Но я отдаю его тебе не просто так.
Я напряглась, а Биру вдруг рассмеялся.
— В обмен на рассказы о земной жизни, помнишь? Ты обещала.
— Хорошо, — согласилась я, — с чего начать?
Мы устроились прямо там, на полу, и я долго рассказывала принцу о старом и привычном, таком далеком и потерянном земном укладе. Рассказывала, а сама то и дело возвращалась мыслями к его матери и тайне, окружавшей ее. Биру забрасывал вопросами, его интересовало все до мелочей: от того, в каком возрасте земляне идут в школу, до описаний похоронных обрядов, а меня так и подмывало поинтересоваться в ответ, знает ли он, что Каисса, похоже, что-то скрывала ото всех очень долгое время? Поделилась ли мать этой тайной хотя бы с дорогим и любимым сыном?
Конечно, ничего такого я не произнесла вслух. Зато когда опомнилась — за окном уже вечерело. Мы так увлеклись, что проболтали подряд несколько часов, не меньше.
— Мне хорошо с тобой, госпожа, — с нежной усмешкой произнес Биру, когда мы вышли из потайной комнаты обратно в зал, и я собралась уходить. Он взял меня за руку и заглянул в глаза. — Я мог бы говорить и говорить с тобой дни и ночи напролет.
— Боюсь, Каю это не понравится, — смутилась я от его настойчивого взгляда.
— Да. Огорчать Кая мне хотелось бы меньше всего, — чуть склонил правитель голову в знак согласия.
Я развернулась и хотела уйти, но вдруг вспомнила еще кое-что важное.
— Биру…
— Да, госпожа? — с готовностью откликнулся он.
— Я, правда, здесь аххнур-иги? Очень уважаемая госпожа?
— Чистая правда.