— Ты считаешь, что Биру защитит тебя лучше, чем я?
— Кай… — я поморщилась.
— Нет, ответь мне. Ты так считаешь?
Я стиснула зубы и заставила себя посмотреть ему в глаза. Ноздри Кая раздувались, горячее дыхание клубами пара вырывалось в морозном воздухе.
— У Биру есть охрана. И стены. Если с ним поговорить…
— Эта охрана никогда не будет твоей, белоснежка! Разве ты еще не поняла?! Протурбийцы никогда не станут проливать за нас свою кровь! Твоя единственная охрана здесь — это я! Я!
Теперь он сам почти кричал, позабыв про свои же доводы вести себя тише. Но что-то внутри меня было сильнее даже любви к нему.
— Биру не только протурбиец, — ответила я, понимая, что причиню Каю еще больше боли этими словами, — он еще и человек. Он считает себя одним из нас. Ты же сам говорил, что протурбийцы сознательно не учат наш язык, презирают его. Биру всегда общается с нами по-нашему.
Кай прикрыл глаза, словно признавая собственное бессилие. Он опустил голову.
— Ты ранена, — глухим голосом произнес он, — у тебя спина в крови. Мне надо посмотреть, насколько все серьезно.
— Я ничего не чувствую, — призналась я, — мне не больно.
— Больно будет потом, когда шок пройдет.
Кай подошел, грубовато дернул замок моей куртки, расстегивая ее. Взял за плечи и развернул спиной к себе. Оттянул одежду с левого плеча, обнажая его до лопатки. Я стояла и улыбалась деревьям напротив, как городская сумасшедшая. Я не ощущала даже холода.
— Пулей зацепило, по касательной, — проворчал Кай, — это надо зашивать. Борозда глубокая. Останется шрам.
— Думаешь, меня волнуют шрамы? — хмыкнула я.
— Меня волнуют, — все с той же грубоватой заботой, он повернул меня обратно лицом к себе и принялся застегивать куртку. — Я тебя уронил на эту планету, я и должен доставить домой в целости и сохранности.
— Мы никогда не вернемся домой, — возразила я. — Хватит с меня ложных надежд и сказок. Эта планета теперь наш дом. Хотим мы этого или нет. Я поняла это сегодня.
Кай не стал спорить. Просто наклонился, легонько ударил меня одной рукой под коленки. Мои ноги подогнулись, и не успела я опомниться, как он уже понес меня.
— Я могу идти сама, — слабо запротестовала я.
— Истекая кровью? Белоснежка, мы это уже проходили.
Я посмотрела на упрямо выдвинутый подбородок Кая и сдалась.
— Куда ты, вообще, несешь меня?
— Вперед, к светлому будущему.
История повторялась. Он злился и нес меня, а я гадала, есть ли у любви Кая хоть какие-то границы? За что он меня так любит? И будет ли любить дальше, по мере того, как эта планета окончательно сломает меня и уничтожит то, что еще оставалось от прежней Даны? Ведь когда-то его чувства вспыхнули к ней, а не к тому чудовищу, в которое я медленно превращалась теперь.