— О, звезды, Тхорн! — ошеломленно выдохнула она, а потом подняла на него сияющее лицо, забыв в ту же минуту обо всем. — Я никогда не думала… я даже не предполагала, что на корабле может быть такое…
— Это мой дом, маленькая — у меня другого нет. Эти деревья и цветы сажала мама.
Медленно подняв голову, Асхелека убедилась, что над головой сияло чистое небо. Прозрачный купол находился в открытом положении.
— А когда корабль взлетает…
— Все закрывается. И сверху еще три слоя герметичной крыши, — пояснил Тхорн, проходя вперед и увлекая ее за собой.
Необычный сад оказался устроенным по-домашнему: там и тут стояли мягкие диванчики и небольшие столики с мелочевкой. Кроме клумб с цветами, попадались декоративные фонтанчики, вид которых вызвал у Асхелеки улыбку узнавания — такие же у мамы Тхорна располагались в саду. Ее взгляд упал на плед, свернутый на одном из диванов, и брови девушки приподнялись:
— Не представляю тебя укрывающимся пледом.
— Правильно не представляешь, — ответил Тхорн с сардонической усмешкой. — Это мама оставила.
— Она часто бывает здесь?
— Нет, — он качнул головой, опускаясь на диван без спинки. Его крылья расстелились по полу за спиной черной пеленой. Асхелека невольно глянула на них и села на другой диван, подобрав под себя ноги. Она наклонила голову:
— Ты кого-нибудь приглашаешь сюда?
— Иногда, — он кивнул и, подумав, добавил: Немногих.
— Я могу спросить, для чего ты пригласил меня?
Тхорн не сводил с нее внимательного взгляда, и ей с каждой секундой все больше хотелось поерзать.
— Ты сказала, что у тебя проблемы на уроках телепатии. Я хотел помочь.
— Как? — удивилась она, нервно облизала губы и даже подобралась: этого она не ждала.
— Научить чему-нибудь.
Девушка растерянно хлопнула ресницами и сглотнула, кусая губы, неожиданно испытав вспышку отчаяния вместо надежды.
— Наверное, ты хороший учитель. Но даже если ты будешь учить меня целый день, я не смогу наверстать те годы, что пропустила, — тихо сказала она.
— А кто говорил об одном дне, Хеле? — с недоумением перебил он.
Ее ресницы мгновенно взлетели вверх, и наступила долгая пауза, пока она соображала.
— Ты имеешь в виду… ты хочешь со мной заниматься постоянно?
— А ты этого не хочешь?
— Но я… я почти ничего не умею, — неловко возразила она, опуская глаза, но от радости у нее даже в груди перехватило, и они оба это почувствовали.
— Догадываюсь, — удовлетворенно ответил Тхорн. — Но поэтому тебе и нужно заниматься, верно?
Микея.
Собеседование с психологом в Центре семьи казалось нескончаемым: он задавал десятки нелепых вопросов, заполняя ее анкету. Когда он добрался до ее дела и отношений с отцом после совершения преступления, ей стоило огромных усилий сдержаться. Пожалуй, она бы и ляпнула какую-нибудь резкость, если бы Цесин перед собеседованием не взял с нее обещание, что она останется спокойной до конца беседы.