-С машиной все нормально?— спросил офицер у водителя сержанта, на груди которого красовалось несколько медалей.
-Все в лучшем виде товарищ старший лейтенант. Доедем хоть до Берлина.
-До Берлина пока рановато, а вот в сторону Журавич через Рогачев прокатимся,— с усмешкой сказал "особист" и по-хозяйски уселся на заднее сидение американского джипа. — Присаживайся и ты сержант, не стесняйся. Говорить будем в дороге, время не ждет.
При упоминании Журавич, Миша вздрогнул, лицо его чуть посерело, но он постарался не показывать свое волнение, усаживаясь рядом со старшим лейтенантом. В голову пришла первая мысль: "Что-то случилось с родными, с мамой".
-Не волнуйся Дедушкин, с матерью все в порядке, — самодовольно проронил офицер, как будто прочитав мысли Михаила. — Трогай Николай.
От линии фронта до Рогачева ехали, молча и недолго, километров пятнадцать. Водитель умело и лихо крутил баранкой, оставляя позади тыловой транспорт. Офицер курил и иногда с интересом посматривал на Михаила. Тот старался сидеть спокойно, однако это ему удавалось с большим трудом. "Особист", машина, дорога, неизвестность одновременно тревожили его, но и давали повод выплеску в кровь новых порций адреналина. У Миши начал появляться повышенный интерес к предстоящим событиям. А то, что они должны быть он с каждым убегающим километром чувствовал все сильнее нутром. "Что-то молчит особист", — думал Михаил. "Выжидает, высматривает. Подождем". Лишь когда пересекли стратегически важный мост через Днепр, непомерно укрепленный и усиленный дополнительными огневыми точками, даже танками и артиллерией, как подметил математический ум Михаила, офицер повел с ним разговор.
-Дедушкин,— наконец обратился к нему офицер. — Вы уже догадались, почему вас вызвали с передовой и везут в сторону дома? Время у вас было достаточно подумать.
Миша не предполагал, что так начнется беседа и в такой форме. С органами госбезопасности он встречался впервые. Поэтому он не сразу ответил. Он не знал, как надо отвечать. Сказать догадывался, значит иметь за собой дела, которыми заинтересовались, наконец, то "особисты". Но таких дел он за собой не помнил. Сказать, что не догадывался. Значит, быть не искренним. Ведь он им для каких-то целей понадобился. Миша даже заерзал на сидении.
-Не волнуйтесь, сержант, подумайте еще минуту, — офицер заговорил с ним почему-то на вы.
-Да я не волнуюсь, товарищ старший лейтенант. Просто я не знаю, как ответить.
— Вы перед нами чисты? Никакими делами не запятнаны?
-Вроде нет, товарищ старший лейтенант.