— А вы здорово им преподали урок?— засмеялся Риккерт. -Главарь рухнул, словно мешок с "дерьмом". — Такой необычный удар!— Адъютант задержал свой восхищенный взгляд на командире, попытался увести от тяжелых мыслей.
Ольбрихт усмехнулся, впервые подумав с благодарностью о новом, затаившемся внутри друге. С удовольствием подхватил разговор.
— В годы учебы на спартакиаде училищ "Панцерваффе" Вермахта и СС в Бад-Тельце, я занял третье место в своей весовой категории по боксу, — начал он.— Вот это были бои, Карл, я вам скажу.
— Браво, браво, Франц! Но сейчас был не бокс. Это было лучше бокса! Вы непременно расскажите нам, где вы так превосходно научились драться ногами.
Франц внутренне содрогнулся, от слов адъютанта. Он понял, что сегодня переиграл себя. Ему вскоре придеться держать ответ за выходки своего второго "Я". Только где и когда?
— Может, выпьете еще, господин гауптман, снимите стресс?
На Франца смотрели внимательные, с потаенным любопытством, глаза адъютанта.
— Достаточно, Карл, — сдержанно отреагировал Ольбрихт. Лучше следите за дорогой. Мне надо собраться с мыслями. Генерал попусту не вызывает.
Глава 3
;28 апреля 1944 г. Штаб 41 танкового корпуса. Группа армий "Центр". Восточный фронт.
Несмотря на вынужденные остановки в пути, капитан Ольбрихт прибыл в штаб корпуса без опозданий. После проверки документов, открылся шлагбаум. Боевые машины четко припарковались к двухэтажному зданию. Гефрайтер Брайнер выскочил из вездехода и услужливо открыл дверь командиру.
— Спасибо, Эрих, — поблагодарил подчиненного Ольбрихт. Осмотревшись вокруг, он подметил в поселке присутствие одних военных . Все это говорило о близости прохождения фронта. Обстановка была мрачной и ненадежной.
— Вам не кажется, Карл, что в воздухе пахнет грозой?
— Грозой? 28 апреля?— Риккерт посмотрел на солнце, которое пожиралось большой тучей.— Не знаю,господин гауптман, гроза в апреле редкое явление. Что собственно вас смутило?
— Вы не правильно меня поняли, Риккерт. Мне вдруг показалось, глядя на отсутствие гражданской жизни в этом городке, что мы накануне большой трагедии.
— Вот вы куда клоните. Для любого народа, Франц, как вы знаете, приход христианской миссии не был бескровным. Миссионерам всячески препятствовали язычники. Шла кровавая резня.
Мы миссионеры, господин гауптман. Стали ими не по своей воле. Просто мы родились в эпоху больших потрясений. Здесь кому как повезет. Я лично оптимист. А за все то, что мы делаем, пусть отвечают там в верхах. Мое дело маленькое, — Риккерт повел плечами. — Однако похолодало. Погода меняется. Какие будут указания, господин гауптман? Вас ждут дела.