-Идите Франц.
-Да, да 'фрейлейн' Вера мне нужно идти. — Франц дотронулся до волос Веры и улыбнулся. — Я обязательно приду. — Затем он выпрямился, поправил на себе обмундирование и покинул дом.
В поселке Заболотное уже шел бой. Смяв фланг боевого охранения, танк Т-26 ворвался на край села и бил очередями вдоль улицы, поражая отдельных выскакивающих из хат немецких солдат. Взвод обслуживания охватила паника.
Франц бегом вскочил в ожидавший его бронетранспортер и на полном газу рванул вперед к Поляниновичам. Но буквально, в конце села, водителю пришлось резко затормозить. Им наперерез бежал майор Зигель. Откуда он выскочил, Франц не понял, толи из хаты, толи из кустов. В руках Зигель держал, что-то завернутое в тряпку. Ольбрихт спешил. Им на пятки наступал русский танк.
-Быстрее господин майор! Быстрее!— зло закричал Франц, высунувшийся из бронетранспортера. В это время за его спиной раздался орудийный выстрел. Снаряд смерчем пронесся над его головой и разорвался впереди с перелетом. Машину связи подбросило и вновь поставило на колеса. Франц, не удержавшись, вывалился из нее и неудачно приземлился. Он застонал от боли и досады, но нашел в себе силы ползти вперед. Он ожидал нового взрыва, который должен был разнести машину на части. — Быстрее вперед,— он прополз еще несколько метров. Где-то сверху сзади четко застрочил русский пулемет, извергая смертоносные граммы металла. Ольбрихт прижался к земле. Холодные капельки пота текли по его лицу, оставляя улиточные грязно-серые следы. Пороховая гарь и пыль лезли в глаза и нос. Нетерпимо хотелось пить. Ольбрихт облизал запекшие губы и еще прополз несколько метров вперед. Вдруг раздался оглушительный взрыв. Яркое пламя огня и дыма заволокло полнеба.
— Вот и смерть пришла,— екнуло сердце Франца.— А как же 'фрейлейн' Вера? Я же сказал, что приду к ней. Боже мой, что это со мной. Странно, но нет крови.— Он перевернулся назад, приподнял голову и вздохнул с облегчением. Какой-то смельчак противотанковой гранатой превратил Т-26 в груду искореженного металла.
-Господин оберлёйтнант, давайте я вам помогу встать, — раздался чей-то голос над головой Франца.
-Кто это? — Ольбрихт огляделся. Это вы Кранке? Я сам подождите. Хотя помогите. — Франц оперся об руку начальника отделения связи и поднялся с земли. — Где майор Зигель? Кранке?
-Он тяжело ранен, лежит в воронке.
-Не может этого быть! — Ольбрихт тяжело ступая, опираясь на Кранке, подошел к месту взрыва и ужаснулся, от страшной картины, которую увидел. Смертельно раненый майор Зигель, отброшенный взрывной волной, лежал у воронки и находился в состоянии агонии. Его дыхание было редким и очень слабым, несмотря на то, что его голова была запрокинута с широко открытым ртом. Находясь еще при сознании, он не чувствуя боли, звал свою мать. Тело майора было распорото осколками фугаса до грудины. Вывалившиеся внутренности, перемешанные с кровью и землей и, прокопченные гарью, Зигель непроизвольно пытался вложить в живот. Все пузырилось, свисало, текло. Перебитая у бедра правая нога майора, державшаяся, практически на связках, дергалась как оторванная лапка паука-сенокосца. Он исходил кровью. Когда Ольбрихт наклонился к нему и позвал, тот на мгновение приоткрыл глаза. Узнав Франца, он скривился и окровавленными губами предсмертно выдавил: