Это был ефрейтор Георг Флепс, один из тех самых иностранных солдат, которых тысячами принимали в СС в 1942-м и 1943-м годах, чтобы восполнить потери.
Служившие в дивизии 'исконные' немцы презрительно называли их за глаза 'трофейными немцами'. 'Лейбштандарт' к этому времени уже не мог обойтись без румын, венгров, эльзасцев, бельгийцев, даже 'расово неполноценных' французов. Иностранцы, стремясь компенсировать свое происхождение, вели более фанатично и безжалостно, чем немцы. Таким 'трофейным немцем' был Георг Флепс, 21-летний рядовой из Семиградья.
Подняв пистолет, он прицелился и выстрелил. Один выстрел, два... Он не промахнулся. Шофер Лэри, стоявший в первом ряду, громко застонал, схватился за грудь, упал. Пленники с ужасом смотрели на лежащего на земле человека, из груди которого хлещет кровь. Новобранцы не в силах были поверить, что такое может произойти с американским солдатом.
Анри Ле Жоли с таким же ужасом наблюдал эту сцену из дверей кафе.
Потом открыли огонь автоматчики. Бойня началась. Казалось, немцами овладела первобытная ярость. Танкисты и саперы боевой группы со всех сторон стреляли по американцам.
'Стойте!' — отчаянно крикнул какой-то офицер, в последних попытках не допустить давки, и в ту же секунду сам упал замертво.
В стрельбу вступил башенный пулемет, пленные валились целыми рядами. Некоторые пытались вырваться и убежать, но их скашивали, не давая пройти и полдюжины метров. Кто-то закрывал глаза руками, как будто это могло помочь... Повсюду валялись мертвые, раненые и умирающие, а эсэсовцы продолжали стрелять.
Лэри, раненный первым залпом, упал на землю, притворился мертвым. Он в страхе затаил дыхание и ждал, когда прекратится огонь. Так же поступили: военный полицейский Хоумер Д. Форд, Кен Эренс, военный врач Сэмюэль Добинс.
Наконец, стрельба прекратилась. Наступила гнетущая тишина. Выжившие американцы затаились в напряженном ожидании, с безумными от страха глазами.
Ждать пришлось недолго. Вскоре Лэри услышал рядом с собой пистолетный выстрел и шаги ботинок среди трупов. Он закрыл глаза и задержал дыхание, чувствуя шаги все ближе и ближе. Вдруг шаги прекратились, и Лэри решил, что его заметили. Но нет — шагающий прошел мимо. Лэри приоткрыл один глаз. К нему шел еще один немец, пиная каждое тело — методично, как будто он занимался этим каждый день, метя ботинком с окованным носом в лицо лежащему. То один, то другой 'мертвый' дергался, и тогда немец всаживал в лежащего пулю. Остальные немцы тоже взяли на вооружение подобный метод проверки, сопровождая его идиотским смехом. Много лет спустя Лэри будет описывать этот звук как 'смех маньяка'.