Они не могут его потерять. Сперва Маркусу казалось, что он и так уже сполна выполнил свою роль, обеспечив ему лучшее из того, что могла предоставить система опеки, но теперь, когда он видел улыбку Либерти и сам держал малыша на руках… Разве они могут бросить Уильяма?
Он снова оглядел детскую. Хейзел действительно оказалась отличным опекуном, но все это старье…
Телефон в кармане зазвонил, и испугавшийся малыш сразу заплакал.
– Все хорошо, – проворковала Хейзел, забирая у него ребенка.
– Извините. – Вынув телефон, он увидел, что ему звонила мать. Плохо. К тому же уже пять.
– Нам пора, – объявила Либерти. – Хейзел, спасибо вам огромное, что разрешили навестить Уильяма. Я так рада, что он попал именно к вам!
– Приходите еще, только сперва звоните.
– А можно? – Покраснев, Либерти взглянула на Маркуса. – То есть я и сама справлюсь.
– Мы обязательно еще придем. И он действительно хотел еще раз навестить малыша. А еще больше – снова увидеть его на руках у Либерти.
В ответ она лишь застенчиво улыбнулась, словно надеялась услышать эти слова, но не решалась спросить.
Хейзел проводила их до двери.
– Вам следовало бы подумать об усыновлении, – заметила она. – Такая приятная пара. А раз именно вы его нашли, у вас и все шансы, разумеется, если его настоящих родителей так и не отыщут. Бедный мальчик.
Либерти вздрогнула:
– Я не…
– Мы это обсудим, – заверил старушку Маркус. Положив руку Либерти на талию, он направил ее к машине. – Спасибо вам за все.
Маркус старательно закрыл за собой дверь.
Пораженная до глубины души, Либерти застыла у машины.
– Словно в семидесятых только что побывал, – улыбнулся Маркус, открывая для нее дверцу, и Либерти лишь удивленно моргнула.
Хейзел оказалась теплой, ласковой и заботливой женщиной, да к тому же сейчас у нее был лишь Уильям. Так мало этого, теперь Маркус Уоррен лично открывает ей дверцу. Но разве так бывает?
– Либерти? – Его рука снова легла ей на талию, мягко подталкивая и направляя в машину, словно Маркус был не начальником-миллиардером, а ее личным шофером. – Ты в порядке?
Нет. Все изменилось, и она уже не сможет быть прежней. Но она все равно должна попытаться.
– Я не… Ты не обязан еще раз сюда приходить.
Он недоверчиво фыркнул:
– Я вообще не обязан ничего делать. Но ты права: мы не можем его потерять.
– Мы? – Это слово вдруг приобрело совершенно новую окраску. Мы. Она и Маркус. И дело не касается ни офиса, ни пробежки, ни ее тайных фантазий. – Но…
– Поехали. – Он едва ли не силой усадил ее в машину. – Предлагаю все обсудить за ужином.
– За ужином? – Теперь она уже вообще ничего не понимала. Мы. Ужин. – Нет, подожди, – запротестовала она, когда Маркус уселся за руль. – Ты не обязан со мной ужинать. Тебе следовало бы потратить это время на потенциальную спутницу на свадьбу, а не на меня.