Первоначально различия в оценках носили тактический характер. Разведка делала одни акценты, МИД – другие. Потом расхождения усилились, и, наконец, Козырев и Примаков по ряду ключевых проблем заняли прямо противоположные позиции.
Теперь Ельцин взял в министры политика, который давно вел полемику с Козыревым, скрытую от широкой публики, то есть предлагал иную внешнеполитическую линию.
Все поздравляли тогда Примакова, но многие недоумевали: зачем он принял министерскую должность за несколько месяцев до президентских выборов? Возможно, сейчас об этом забыли, но в феврале 1996 года шансы Ельцина на переизбрание были невысоки. Виднейшие политологи, опираясь на результаты опросов общественного мнения, почти единодушно сулили победу коммунистическому кандидату Геннадию Андреевичу Зюганову. К нему уже присматривались как к следующему президенту.
Скептики и прагматики удивлялись: зачем Примаков вышел из леса в такой неудачный момент? В роли начальника разведки он мог бы сохраниться и при Зюганове, а уж с поста министра иностранных дел новая власть его наверняка уберет…
Об этом на пресс-конференции спросили самого Примакова:
– Не секрет, что может возникнуть такая ситуация, что вам придется сложить полномочия министра уже в июне этого года…
– Спасибо за этот прогноз, – чуть улыбнулся Примаков.
Журналисты засмеялись.
Интуиция не подвела Ельцина. Утверждение Примакова министром было первым за последние годы назначением, которое вызвало всеобщее одобрение. За исключением небольшого круга либеральных политиков, которые считали, что уход Андрея Козырева с поста министра повлечет за собой резкое ухудшение отношений с Западом, все остальные были довольны – и Совет Федерации, и Государственная Дума, и даже средства массовой информации.
Подкупали солидность и основательность Примакова. Уже через месяц-другой стало ясно, что назначение Евгения Максимовича было точным ходом. Как выразился один из его предшественников на посту министра Александр Бессмертных, это лучший выбор из числа непрофессионалов.
И то, что на Западе его назначение приняли неприязненно, тоже было хорошо для Ельцина. Накануне выборов мнение американцев его не интересовало. Ему нужны были голоса избирателей, всех избирателей, в том числе и тех, кто ненавидит Запад.
В ходе президентской кампании 1996 года Ельцина обвиняли в чем угодно, кроме внешнеполитических провалов. Примаков умело и изощренно прикрыл президентские тылы, лишив оппозицию возможности критиковать внешнюю политику. Даже коммунисты, злейшие враги Ельцина, не могли сказать ничего плохого о Примакове.