Гальяно открыл дело, предъявив в качестве свидетеля детектива первого класса Эдварда Игэна, рассказавшего об аресте им 19 января Франсуа Скалия. Затем Игэн изложил детали официального обвинения. Теперь это дело принадлежало юрисдикции Большого жюри номер 1, и оно, так или иначе, останется в их распоряжении до принятия решения.
Со времени 18 января, а затем официального ареста 19 января, Пэтси Фуке испытывал все большее беспокойство за судьбу жены и отца. Мысль о том, что им предстоит отправиться в тюрьму, окончательно укрепила его в решении сообщить детективам Игэну и Гроссо о своем возможном сотрудничестве в обмен на их свободу. Детективы ничего ему не пообещали и выразили сомнение, что Пэтси заговорит. В ответ на это Пэтси дал информацию о французе Жане Жеане – они собирались встретиться в "Иннер Секл баре" в ночь ареста, 18 января. Судя по всему, Жеан сбежал, имея при себе крупную сумму наличных. Обнадеженные этим Игэн и Гроссо позвонили в Большое жюри старшине Шампаню и заместителю окружного прокурора Гальяно о вызове его на допрос.
Но очень скоро стало очевидным, что в своей помощи правосудия Пэтси этим и ограничился. Отвечая на прямые вопросы людей, осведомленных о каждом его шаге за последние четыре месяца, он не сообщил ничего нового и фактически даже того, что полицейские уже знали. Пэтси либо избегал отвечать на уличающие его вопросы, либо попросту лгал. Наконец, когда Шампань напрямую поинтересовался его непосредственными действиями в крупномасштабных операциях наркомафии, Пэтси струсил.
– Вы что, смеетесь? – заскулил он. – Если я отвечу, мне конец! Даже если они узнают, что я просто говорю с вами, я мертвец!
Осознав наконец, что Пэтси, заявляя о своем "сотрудничестве", с самого начала лгал, старшина жюри встал, подошел к окну и, повернувшись к заключенному, заявил:
– В таком случае можете прыгнуть отсюда прямо сейчас!
Как только начались слушания Большого жюри, Бюро по борьбе с наркотиками получило анонимное письмо из Франции. В нем говорилось, что мафия и синдикат вне себя от потери партии героина и, что важнее, были настолько уверены в болтливости Скалия, Фуке или Анжельвена, что контракт на их уничтожение уже подписан. В письме был указан наемный убийца – метрдотель одного из самых престижных и дорогих ресторанов Нью-Йорка. Имя названо не было.
В результате этого таинственного предупреждения Скалия был немедленно переведен в новую, гарантирующую максимальную безопасность тюрьму Кью Гарденз в Квинсе, а Анжельвен в другую такую же тюрьму нижнего Вест Сайда. Так как Скалия, очевидно, являлся главной мишенью для наемного убийцы, полиция решила, что любой киллер, знакомый с нью-йоркской городской тюремной системой, будет думать – Скалия находится в тюрьме Манхэттена, поскольку было принято содержать человека в том самом районе города, где его арестовали. По той же причине Пэтси, арестованного в Бруклине, перевели в тюрьму по адресу: 125 Вайт стрит, Манхэттен, более известную как Томбс (Могила).